Свобода и любовь (сборник)

– Как ты странно рассуждаешь, Вася. Мы с ними заодно. Что я, что они… Это прежде директор одно, а рабочие другое. У нас не так. Ты, Вася, в своем болоте совсем мхом обросла.

Сказано будто шутливо, а Вася чувствует, что недоволен ею Владимир. Будто на нее обижен. Целый день водил ее по зданиям «фирмы». Устала Вася. В виске зудит, в боку колоть стало, спина разболелась. Прилечь бы, как домой придут, уснуть бы. С дороги-то голова будто стуком вагонных колес наполнена. Но Володя сказал, что сейчас гости приедут к обеду. Принять их Вася должна.

Вернулись домой. В переднюю вошли. Мальчик-рассыльный дверь отпер и стоит, будто приказаний ждет.

Владимир поглядел на него, вынул маленькую книжечку, написал несколько слов и дает рассыльному:

– Ну, бегом, Вася. Чтоб без задержек! Ответ мне лично передашь. Понял?

А сам к Васе обернулся и как-то странно на нее поглядел. Не то виновато, не то вопрошающе.

– Ты что, Васюк, глазушки-то свои на меня таращишь? – И голос такой неуверенный, будто заискивает.

– Ничего. А рассыльного, значит, тоже Васей зовут?

Тоже. А тебе обидно, что два Васи у меня в доме? Ишь ты какая! Ревнивая… Успокойся. Другого такого Васи на всем свете больше нет. И люблю я только тебя.

Обнял Васю, ласково так. В глаза поглядел. Поцеловал. В первый раз за весь день приласкал. Так, обнявшись, до спальни дошли.

К обеду приехали гости: Савельев и Иван Иванович, секретарь правления. Савельев высокий, тучный мужчина, в светло-серой пиджачной паре. Редкие волосы тщательно расчесаны, на указательном пальце перстень. Глаза умные, с хитрецой. И усмешка на бритом лице недобрая, будто все подмечает и на все ему наплевать, лишь бы самому хорошо жилось. Так Васе кажется.

Когда с Васей здоровается, руку к губам подносит. Вася вырывает: – Нет! Я не привыкла.

– Как желаете. А я всегда знаете, не прочь молодой женщине ручку поцеловать… И приятно, и муж не заревнует. А вы, Владимир Иванович, должно быть, здорово ревнивый? А? Признайтесь!

И так это бесцеремонно Володю по плечу треплет. А Владимир смеется.

– Вася у меня примерная жена, ее ревновать не приходится.

– Значит, с муженька примера не берет? – подмигивает Савельев Владимиру, а у Владимира глаза становятся вдруг большими да испуганными.

– Я, кажется, тоже повода не давал… Но Савельев его перебивает:

– Да уж ладно там! Знаем мы вас, мужей. Сам в мужьях состоял. Теперь только холостяком живу.

Не нравится Савельев Васе, определенно не нравится. А Володя с ним как с приятелем беседу ведет. И о делах, и о политике. Вася не стала бы с таким «спекулянтом» о политике говорить, над председателем исполкома подсмеиваться. Непременно Володю урезонить надо, чтобы дружбе этой конец положил.

За обедом пили вино; секретарь, Иван Иванович, в плетеной корзиночке привез. Заботила задержка больших кладей, не прибыли еще, как бы к сроку на ярмарку не опоздали.

Вася слушает, старается уловить суть дела. Но кажется ей, что все это совсем не важно, что говорят-то не о «главном». Да и висок мешает. Дергает, ломит. Даже глазам больно. Скорее бы уж отобедали.

Только из-за стола встали, Владимир велит автомобиль подать, на заседание важное ехать должен, по части транспорта.

– Неужели вы и сегодня на заседание поедете? В первый-то день приезда жены? С ней бы побыли. Нехорошо, Владимир Иванович, – говорит Савельев, а сам этак косо, с усмешечкой на Владимира поглядывает.

– Нельзя, – режет Владимир и старательно папироску раскуривает. – И рад бы, да дела.

– Дело делу рознь, – не унимается Савельев, и опять кажется Васе, что он Владимиру подмигивает, будто над Васей потешается, спекулянт противный. – Я бы на вашем месте на сегодня все дела отложил, хоть первый вечер с супругой своей посидел. Дела не убегут.

Но Владимир не отвечает и как-то досадливо за шапку берется.

– Что же, едем, Никанор Платонович? Уехали.

Ушел и Иван Иванович.

Одна осталась Вася. В большой, пустой квартире. Такой непривычной, чужой. Прошлась по комнатам. Уныло. Одиноко. Холодно. У окна постояла. Прилегла на кровать со стеганым шелковым одеялом. И тотчас заснула.

Проснулась Вася, как от толчка. Темно. Зажгла лампочку, поглядела на часы. Двенадцать с четвертью. Неужто так долго проспала? За полночь. А Владимира все нет.

Встала Вася, водой лицо освежила. В столовую прошла.

Стол к ужину накрыт, лампа горит. Пусто и тихо. В других комнатах темно. Зашла в кухню. Мария Семеновна прибирается.

– Владимира Ивановича еще нет?

– Нет еще.

– Что же, он всегда так поздно с заседаний домой приходит?

– Разно бывает.

Не словоохотлива Мария Семеновна. Угрюмая.

– А вы что же, его дожидаетесь? Не спите?

– Чередуемся с Васей, один день я дежурю, другой он.

– Владимир еще ужинать будет?

– Если гостей с собой привезет, поужинает. А то прямо к себе пройдет.

Постояла Вася, видит, Мария Семеновна своим занята, на Васю даже не взглянет.

Ушла Вася в спальню. Окошко распахнула. Ночь тихая, весенняя, прохладная. Остро пахнет акациями. Громко, непривычно квакают лягушки. Вася сначала думала, что это ночные птицы.