Свобода Маски

— Если этот человек — именно тот, которого я знаю, тогда, я уверен, моя история для хозяев цирка докажет его ценность, и, услышав ее, нам, возможно, наймут экипаж, чтобы мы могли добраться обратно, — Мэтью был уверен, что хозяева цирка захотят узнать историю о том, что Зед является воином племени Га, а также другие подробности его биографии… но… что потом? Оставить Зеда в цирке, несмотря на то, как сильно он хотел вернуться на родину? Просто отвернуться от него и оставить его здесь, в этой бурлящей клоаке? Впрочем, о том, как пересечь этот мост, можно будет подумать и после. Сейчас нужно было просто выяснить: этот африканский силач — Зед или нет?

— Господи, помилуй, — закатил глаза Рори, после чего замолчал.

Мэтью получил от клерка записанные указания направления к цирку, после чего оставил инструкции, чтобы Хадсона Грейтхауза обязательно проинформировали, кто к нему приходил и куда направился. Мэтью сказал, что было бы неплохо встретиться именно в цирке Олмсворт, к тому же желательно, чтобы Хадсон приехал в экипаже, если есть такая возможность. Если возможности нет, молодой человек заверил, что еще вернется сюда ночью. Они с Рори покинули Соумс-Инн и направились на восток. Пришлось снова двинуться в сторону Уайтчепела, потому что район Бишопсгейт лежал к северо-западу оттуда. Холодные порывы ветра прорывались на улицы, сбивали с голов шляпы, вскидывали плащи и дергали женщин за подолы платьев. Мэтью одной рукой придерживал треуголку, а второй плотнее стискивал плащ, который раздувался парусом вокруг него. Пламя уличных факелов трепетало на ветру, в руках прохожих постепенно начали появляться фонари. Центральная часть города пребывала в активном движении: беспорядочно бродили пешеходы, по дорогам передвигались вагоны, телеги, кареты, и приходилось смотреть в оба, чтобы не угодить под колеса.

Рори старался поспевать за Мэтью, хотя ноги его явно не желали слушаться и очень устали, поэтому Мэтью пытался, как мог, поддерживать более медленный темп. Большие здания маячили по обе стороны дороги, свет фонарей и ламп уютной желтизной пробивался из окон. В спешке создавалась давка из богатых и нищих всех возрастов и обликов, снующих туда-сюда. Здесь присутствовали и дети, и юноши, и молодые бедные женщины с младенцами на руках. Некоторые люди шли по тротуару и морщились так, будто дьявол дергал их за причинное место, при одном взгляде на скопление народа, но даже им не удавалось избежать столкновений с беспорядочно бродящими по городу людьми. Мэтью надеялся, что Нью-Йорк никогда не станет таким, потому что, он был уверен, такая суета уничтожит пасторальную красоту Нового Света.

Мэтью и Рори пересекли множество улиц, несмотря на опасения угодить под колеса повозок и карет. Они видели, как на Ломбарт-Стрит мужчина и женщина едва не попали под несущийся экипаж всего в двадцати футах от них. Экипаж, возможно, продолжил бы двигаться, даже не обратив внимания на произошедшее, если бы не сломанное колесо. Мэтью был рад увидеть, что жертвам повезло, и отделаться им удалось лишь легким испугом: просто в последний момент они успели упасть в сточную канаву.

Несколько раз по пути Мэтью пришлось остановиться, свериться с указаниями и лишний раз спросить дорогу к улице Давз-Уинг, которая, оказывается, находилась в трех кварталах, сразу после Спиттл-Ярда.

Рори некоторое время крутил головой из стороны в сторону, опасаясь появления кого-то из враждующих банд, которые могли уже выбраться патрулировать свои территории. Зазевавшись, он несколько раз получил в свой адрес гадкие проклятья от молодых дам, образ которых никак не соответствовал тому, что слетало с их языков.

Наконец, после того, как на стенах встретилось несколько рекламных плакатов с представлением цирка Олмсворт — Жонглеры! Танцоры! Акробаты! Могучий Черный Дикарь! Вы будете поражены!

 — они услышали звуки гонгов и барабанов впереди. Под знаком улицы Давз-Уинг стоял раскрашенный зелеными тенями человек, нацепивший на свое тело сразу несколько ударных инструментов, по которым он молотил так, словно отыгрывался на своей теще за семейные тяготы.

— Подходите! Подходите! — кричал он каждые несколько секунд, рассекая своими криками ночь, и слегка наклонился, когда Мэтью и Рори прошли мимо него, что лишь усилило громкость его ударного набора.

Как и на улице Флинт, здесь присутствовала небольшая лестница, ведущая в расселину, правда, эта была перетянута веревками, на которых висели разноцветные фонарики. У изножья лестницы располагался небольшой двор, где клоун с раскрашенным белилами и румянами лицом и в шутовском наряде стоял у закрытого красным занавесом входа. Он кривлялся и вытворял глупости на радость дюжине зрителей, одновременно продавая билеты на представление. Рядом с ним находились две миниатюрные девушки в очень откровенных костюмах: один черный с белыми полосами на руках, а второй — белый с черными полосами. Эти артистки даже не пыталась кривляться: они собирали овации за одно то, как выглядели.