Свобода Маски

— Нет, — ответила мисс Пинк. — Я его не вижу. Я не смогу туда войти, у меня руки будут дрожать! Давай попробуем позже, Фрэн! — и, не уделив посетителю из Нью-Йорка ни секунды, ни взгляда, эта милая парочка чарльз-таунских ромашек поспешила прочь, продолжая хихикать и переговариваться, оставив Хадсона наедине со своими мыслями о том, насколько поверхностно молодое женское поколение и как хорошо, что он не представляет для них интереса.

Так или иначе, Хадсон вошел в магазин, и над ним раздался приятный звон дверного колокола. Именно колокола — нисколько не походящего на маленькие дверные колокольчики других магазинов. Эта громадина висела прямо над дверью и была примерно одного размера с головой Грейтхауза. Звук она издавала такой, что услышать его могли, пожалуй, даже в Каррингтон-Инн.

Не прошло и десяти секунд, как занавески за прилавком разверзлись, впуская в помещение хозяина этого магазина, и Хадсон увидел мужчину, сильно превосходящего его в размерах. В росте — уж точно. Черт, да этот человек был просто гигантом! Его густые волосы были аккуратно причесаны назад, нос был острым и длинным, а подбородок — сильным, квадратным и гладко выбритым. Хадсон прикинул, что этой громадине на вид лет двадцать пять или двадцать шесть… тридцати точно не было. Хозяин лавки однозначно был красивым молодым человеком, но при этом пижоном или щеголем назвать его было нельзя — одет он был весьма просто — в белую рубашку и обычные темно-синие штаны.

— Вам помочь? — глубокий грудной голос, чем-то напоминающий рычание, как ни странно, звучал вежливо.

— Малдун?

— Да, — в железно-серых глазах мужчины мелькнул отблеск любопытства. — А кто вы? Мы знакомы?

— Меня зовут Хадсон Грейтхауз. Я был… я друг Мэтью Корбетта, — он заметил, что лицо Малдуна помрачнело и исказилось, как только упомянули это имя. Хадсон невольно напрягся, прикинув, как обезвредить эту громадину одним ударом, если придется. Хотя вряд ли это возможно: скорее кулак сломается об этот подбородок, чем наоборот… — Я приехал из Нью-Йорка и не уеду, пока не узнаю каждое слово о том, что случилось… и, пожалуй, вы можете мне в этом посодействовать.

Малдун некоторое время не отвечал. Он смотрел прямо в глаза Хадсона, словно пытаясь оценить, что он собою представляет, затем посмотрел на свои руки, огрубевшие от тяжелой работы.

— Ох… — тихо выдохнул он. — Я знал, что это лишь вопрос времени. Что кто-нибудь обязательно явится, чтобы найти его, — он вновь посмотрел в глаза Хадсона. — Кто направил вас сюда? Хозяин конюшни или Каррингтоны?

— Каррингтоны.

— Да. Я оплатил у них счет Мэтью. Вы с ним выполняете одинаковую работу?

— Какую работу вы имеете в виду?

Рот Малдуна едва тронула улыбка.

— Суете свой нос туда, куда не следует. О, не обижайтесь на это, мистер. Я знаю, что Мэтью явился на тот бал с Пандорой-Ее-Величество-Присскит из расчета на меня. Он должен был стать очередной моей жертвой дуэли или сбежать, но… все пошло немного не так. А затем… он навестил меня, чтобы помочь мне превратиться — можете себе представить? — в джентльмена

. В такого, каким был он сам. Ну, я попытался от него отвязаться, но он был упрям, говорил, что его работа состоит в том, чтобы совать свой нос туда, куда не следует, — Малдун обвел благодарным взглядом свой небольшой магазинчик. — И теперь я даже зарабатываю неплохие деньги. Мой Па никогда бы не поверил, что это возможно. По крайней мере, не в этом городе.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — сказал Хадсон. — Но, я так понимаю, рано или поздно вы перейдете к тому, что случилось с Мэтью. Я готов выслушать это прямо сейчас.

Гигант кивнул. Его улыбка исчезла, а глаза вновь стали печальными.

— Что ж, хорошо. Возьмите стул, — он указал вперед на другую сторону прилавка. — Будет непросто рассказать это. Рассказать, как Мэтью погиб, я имею в виду.

Хадсон предпочел бы стоять, но он понял, что, вероятно, эту трагическую историю и впрямь нужно выслушивать сидя, поэтому он последовал совету, взял себе стул и сел на него, чувствуя тяжесть, давящую на сердце с южной стороны от его совести.

Теперь Грейтхаузу пришлось терпеливо ждать, пока Малдун начнет свой ломаный рассказ. Хадсон решил, что если этот человек скажет хоть слово неправды, он это почувствует, и ради правды поломает этому человеку не только его жалкие стекляшки, но и каждую кость, пока не выяснит все, что произошло.

— Эта история началась с нашей дуэли на балу, — начал Малдун. — И закончилась в лодке на реке Солстис, среди болот. А то, что было между этими двумя точками… это был ад.

Хадсон ничего не сказал. Он решил позволить этому человеку рассказать свою историю, пусть это займет столько времени, сколько нужно. Пусть опишет и вспомнит каждую деталь спуска в упомянутый ад… или, возможно, Грейтхауз просто хотел оттянуть неизбежное. Или узнать какие-то детали, которые позволят усомниться в том, что смерть действительно настигла молодого человека, которым он гордился настолько, что, без сомнения, назвал бы в его честь своего сына.

Глава вторая