Свободное падение

Стандартный порядок действий контрактников предусматривал, что при взрыве те машины, которые еще могут двигаться, должны увеличить скорость и проскочить место засады. Если какие-то машины повреждены, в них находятся раненые, их оставляют на месте и помощь им не оказывается – если это, конечно, не машина с VIPом, которого надо охранять. В две тысячи четвертом в Баакубе так оставили на дороге подбитую машину конвоя, после чего разъяренная толпа ее подожгла, а раненых контрактников вытащили из машины и разорвали толпой, после чего повесили на мосту и сняли это на видео, что послужило поводом для зачистки. Каждый знает, на что идет… но Сэммел был выходцем из морской пехоты США. А боевой устав морской пехоты предусматривал в случае нападения активное противодействие и преследование.

«Крузер» остановился на дороге…

– Занять оборону! Прикрывающий огонь!

Они выбрались из машины и заняли позицию, прикрываясь ей. Справа от дороги была пустошь и лесополоса, был хорошо виден город.

– Где они?!

Один из контрактников поднял над капотом нечто, напоминающее рацию, только со странной антенной, раскладывающейся как лепестки цветка. Это был мобильный антиснайпер – прибор, позволяющий примерно засечь, откуда ведется огонь, по звуку. Еще пять лет назад такие приборы были размером с чемодан, если не больше.

– На двенадцать! – заорал он.

– Огонь на двенадцать!

Обычно войну представляют себе… как героическое столкновение двух отрядов… как атаку в полный рост… а может, даже и не в полный. Как нечто такое, где можно проявить героизм… поднять там роту в атаку или ворваться первым во вражеские окопы… или там вражеского командира в плен взять. Действительность крайних лет куда проще, страшнее и грязнее. Одна сторона намного, на порядок сильнее другой – и обе стороны это осознают. Одной стороне терять совершенно нечего, а потери другой выражаются цифрами с шестью, а то и семью нулями – и обе стороны осознают и это. Война превратилась в разновидность убийства. Одна сторона всегда нападает, другая – пытается обороняться. Поскольку у слабой стороны шансов в открытом бою нет, она использует взрывные устройства и инфильтрацию. Большинство погибших в GWOT погибли от взрывов, а не от пулевых ранений, взрыв стал основной формой вооруженной борьбы. Перестрелки если и случаются… то обе стороны обычно не видят друг друга, а просто стреляют в том направлении, где должен быть, по их мнению, противник. Потери в основном бывают от случайных попаданий. Сохраняй спокойствие и продолжай стрелять – вот такая сейчас современная война…

* * *

Огонь контрактники прекратили, только когда подъехали русские. У них был бронетранспортер, – а экстремисты обычно не связывались, если у другой стороны был бронетранспортер. Русский бронетранспортер был машиной довольно неказистой, намного меньше по размерам и намного менее защищенным, чем современные БТР стран НАТО, но у него основным калибром был «КПВТ». Пулемет где-то шестидесятого калибра, вдвое мощнее «ма-деус». Он пробивал любые преграды, за которыми мог скрываться снайпер или стрелок, и как только он появлялся на поле боя, бандиты начинали отступать. Сам БТР, кстати, тоже был уязвим от огня «РПГ», но русские, с их прирожденным фатализмом, ездили не на броне, а на ней, то есть на крыше бронетранспортера. Сам Сэммел впервые увидел это несколько лет назад и до сих пор не мог понять загадочную русскую душу.

Русские были настроены довольно агрессивно, они направили на них оружие и приказали сложить свое, чего контрактники делать, конечно же, не собирались. Сэммел вышел вперед, и ему навстречу вышел невысокий, лет тридцати с чем-то офицер, в довольно грязной форме без знаков различия. На голове у него была шляпа со свернутой сеткой от мелких насекомых, которые тут были большой проблемой.

– Обзовитесь… – сказал он. Русский язык был очень богатым, и казалось, что каждый русский считал своим долгом привнести в него что-то свое. Сам Сэммел, этнический русский, не всегда понимал сказанное. Обозвать – сказать о человеке что-то дурное, верно?

– Я Самойлов, – сказал он по-русски. – Глобал риск менеджмент, главный исполнительный офицер на месте. И если вам интересно, что мы тут делаем, – мы делаем вашу работу, верно?

Сэммел был американцем, хоть и с русскими корнями, и мыслил по-американски. Но как работать с русскими – он понял. Им бесполезно что-то доказывать, но у них есть нечто святое, что действует почти на каждого русского. Это справедливость, для русских очень важное понятие, не менее важное, чем для американцев закон, а для немцев – установленный порядок. Докажи, что с тобой поступили несправедливо, – и русский бросится на твою защиту. Покажи, что справедливо поступил ты, – и русский согласится и встанет на твою сторону…

– Что здесь произошло?

– Подрыв Ай-и-ди, потом нас обстреляли, – Сэммел показал рукой, – вон оттуда. Мы остановились и открыли ответный огонь.

– Обычно вы не останавливаетесь.

– Да, но они на это и рассчитывают. А я хотел оставить им послание…