Свободное падение

Дамира Малхазова, семнадцати лет от роду, нельзя было назвать плохим человеком. Точно так же не бывает плохим волк. Волк разве виноват, что ему как минимум один раз в день хочется кушать, а питается он мясом, потому что так решил Аллах.

Дамир Малхазов родился в Российской Федерации и имел гражданство России, но это было все, что связывало его с географическим и политическим образованием, которое называлось «Россия». Он был горцем – и этим было сказано все.

Он родился в республике, которая называлась Дагестан, и по тем временам, в которые он родился и делал первые шаги, его семья считалась относительно благополучной. У отца был бизнес в Махачкале – ремонтная мастерская и магазинчик запчастей и еще небольшая пекарня, которой управляли мать и сестра. У него было три брата и сестра, все братья были старше его, и из них никто не выселился.[41] А один, Ахмед, даже поселился в Москве и взял в жены русскую, что в республике хоть и не считалось позором, но не особо приветствовалось. Нельзя загрязнять горскую кровь кровью русских рабов.

Его отец и его мать платили закят, то есть отдавали часть прибыли боевикам, но это считалось нормально, потому что без этого нельзя. Сам отец не любил боевиков и дома не раз говорил, что всех этих тварей надо закопать в яму, потому что они грабят людей и не дают спокойно жить, из-за них то взрыв, то по улице нельзя проехать, потому что введен режим КТО. Мать тоже была такого же мнения. Нельзя сказать, что отец был за русских – в республике вряд ли можно было найти такого, кто был бы за русских, но если бы отцу пришлось выбирать, то, как есть сейчас или шариат, он, безусловно, выбрал бы русских. Как и подавляющее большинство людей в республике.

Беда была в том, что уже не они выбирали. Выбирали уже за них…

Старое поколение уходило. Росло новое.

Оно росло в махачкалинских дворах – и было совсем другим, не таким, как прежние. И мало имело общего с поколением своих сверстников в России – это было поколение другой страны. Если их отцы ходили в одну и ту же школу, служили в одной и той же армии, то это были ребята разных, очень непохожих друг на друга стран. И когда они вырастут – это не могло не сказаться. Но пока что они росли…

Первое, что отличало дагестанских пацанов от русских, – культ силы. Все ходили в качалки, в борцовые залы, иногда тратили последние деньги на оплату занятий. Когда обсуждали кого-то, в прошлом или ныне живущих, никто не смотрел на то, прав он был или нет. Все смотрели на то, сильным ли он был.

Одним из кумиров этих пацанов был Шамиль Басаев. Как, вы не знаете, кто такой Шамиль Басаев? Это был герой чеченской нации, который прошел в тыл русских собак, захватил там роддом и заставил русских убираться из своей страны. Смешно, но точно таким же кумиром был Рамзан Кадыров – различия между ними почти не делали, и когда кто-то говорил – Рамзан, все понимали, о каком Рамзане идет речь. Рамзан Кадыров был сильным, у него было много вооруженных людей, машин и домов, он правил республикой и делал то, что хотел. То, что он поддерживал русских, не значило ничего – это был его выбор, как мужчины. Раз он считал нужным так делать – он так делал, и это было правильно. То, что он убивал ваххабитов, – это было правильно, ваххабиты убили его отца и пытались убить его, вот он их и убивал. Все было правильно. Не важно, кто прав, Рамзан или ваххабиты. Важно – кто сильнее. Этому поколению было плевать и на русских, и на ваххабитов – шариатистов, и на то, что они проповедовали. Некоторых особо богомольных в их районе, которые много пожертвовали на умму, открыто называли придурками. Важно было не то, кто несет правду, а кто сильнее.

Русских все считали слабыми. Даже несмотря на то, что в республике были русские войска, и последнее, что видели многие ваххабиты, – ствол спецназовского автомата, изрыгающий огонь. Русские не держались вместе. Русские не помогали друг другу. Русские ссорились меж собой. Русские ненавидели друг друга. Значит, они слабые. А это значит и то, что они не правы. Каждый, кто отбивается от своего народа, говорит плохо про свой народ, желает зла своему народу, – он даже не неправ. Он кто-то вроде сумасшедшего. И конечно, никакого уважения он не достоин.