Свободное падение

– Нет, если мы им поможем, – упорно сказал Сэммел, – не все кончено. В конце концов мы должны встать на правильную сторону. Что мы хотим – чтобы тут воцарился ваххабизм, так, что ли? Чтобы тут был Ближний Восток, только со снегом вместо песка?

– Он уже воцарился, Эл! – с насмешкой сказал Брифс. – Добро пожаловать в реальный мир. Весь континент превращается в одну большую-пребольшую помойку, и все, что мы можем…

Звякнуло стекло.

– Снайпер!

– Снайпер, ложись!

Сэммел, не торопясь, отошел от доски, обернувшись, посмотрел на кратер в стене. Промах, инчей на двадцать… чертов придурок. Скорее всего, из-за стекла, мало кто из армейских снайперов умеет стрелять через стекло. Когда начинается их работа – все стекла в городе уже бывают выбиты.

Кто-то, подобравшись ползком, дернул за шнур, отпуская шторы. От пинка вылетела дверь, ворвались бодигарды из коридора…

* * *

После того как стало понятно, что пославшего им привет неизвестного снайпера обнаружить не удалось, все собрались в холле, готовясь разъезжаться. Веселое осознание того, что ублюдок промахнулся, сочеталось с мрачным пониманием того простого факта, что ни о чем договориться не удалось. И если бы не тот выстрел снайпера – вполне возможно, дело закончилось бы еще более жестким выяснением отношений. Пусть даже и на словах, без драки – здесь все знали цену словам. Со слов начинались трагедии.

Выходить пока было нельзя – не дали сигнал о том, что безопасно, специалисты заканчивали установку экранов[52] на случай, если снайпер попытается еще раз. Сэммел мрачно подумал, что, если сейчас машине со взрывчаткой или смертнику удастся прорваться к отелю, они все тут разом и лягут. И правые, и неправые… да сейчас один хрен не разберешь, кто прав, а кто – нет. В том-то и сволочная сущность этого времени: сразу и не скажешь, где добро, а где зло.

– Эй, морпех…

Сэммел обернулся. К нему шел Дейв Касински, он представлял здесь «Академи», бывший легендарный «Блекуотер», вотчину не менее легендарного Эрика Принса, первопроходца на рынке частных армий, начинавшего еще в Ираке. Касински был выходцем из третьего отряда морских котиков, US Navy Seal, которые по определению были выше в иерархии, чем морские пехотинцы. Морские пехотинцы считали весь свой Корпус войсками специального назначения. Морские котики были с этим не согласны – но «кожаным затылкам» было плевать на их несогласие, кроме того, Сэммел служил в спецназе морской пехоты в Кандагаре и несколько лет участвовал в «черных операциях», то есть он мог считать себя по меньшей мере равным котикам. Касински в споре наверху не участвовал, сидел и отмалчивался, но о том, какую позицию он занимает, вопросов не было. «Академи» уже давно участвовала в самых грязных играх, а Касински наверняка считал Сэммела чертовым выскочкой. Кроме того, положение обязывает, как говорится… между ними стояли и те тысячи драк между морскими пехотинцами и котиками по всем базам и инсталляциям ВМФ США.

– Рад тебя здесь видеть, – сказал Сэммел с интонацией дешевой шлюхи, отирающейся у базы Субик-бей.

– Взаимно…

Касински вертел в пальцах какую-то штуку, несколько гладких каменных пластин на шарнире. Это была чисто русская привычка – они называли это «четки», хотя никакими четками это не было, четки совсем другие.

– Твои боссы знают, что ты тут творишь? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Наверное, это дело между мной и моими боссами, но никак не между тобой.

– Да нет…

Игрушка мелькала в пальцах, подобных пальцам опытного картежника

– Давай начистоту, парень…

– Начистоту?

– Да… нет вопросов, твоя фирма на взлете, вы отхватили самый жирный кусок по России, и сейчас ты самая большая и жирная обезьяна здесь. Но ты должен думать и о других, верно?

– То есть?

– То, что говорил Найджел. Просто он не выразился четко и откровенно… в силу его гребаной британской вежливости. А я скажу тебе прямо – твои эскадроны смерти губят весь бизнес целиком, а не только твой кусок. И не думай, что мы будем просто так это терпеть.

– Какие эскадроны смерти? Ты о чем?

– Русские. Не прикидывайся тупым педиком, ты все прекрасно понял. Ты нанял русских с тем, чтобы они долбали местных муджиков. Не знаю пока как, но ты это сделал.

– Строго для протокола – я и понятия не имею, о чем ты.

– Как знаешь. Только ты вот что делаешь: до того, как ты сюда прибыл, у нас были проблемы, но проблемы эти не сравнить с тем, что было, например, в Ираке. Каждый знал свое место и кушал свой кусок хлеба. Муджики обирали русских. Мы качали нефть.

– Ты забываешь про обстрелы. В этом году уже погибло шестнадцать нефтяников. Ты считаешь, это нормально?

– А ты? Ты хочешь, чтобы погибло сто шестьдесят? Тысячу шестьсот? Ты повышаешь ставки, и это плохо.

– Я хочу, чтобы гибло ноль.

Касински улыбнулся.

– Ты похож на одного хорошо мне знакомого вашингтонского либерала. Тот, даже когда идет в гальюн, думает, что его дерьмо не пахнет.

– А знаешь, на кого похож ты?.. На сукина сына, снюхавшегося с врагом.

Касински улыбнулся, хотя в глазах его плеснулась злость.