Свод единства. Павший город

Жазэль дошла до своего дома, открыла двери и зашла. По дороге она купила поесть. Еще, проходя мимо книжной лавки, взяла несколько книг. Одна с историей этого города, две другие — художественная литература о путешествиях. В комнате Творящей она выложила продукты на стол, и все поели в полной тишине. Жазэль уже к этому привыкла. Ее это устраивало. Как будто она и дальше живет одна. Только теперь вслух с собой не поразговариваешь. Это было единственное неудобное обстоятельство. Стук в дверь. Жазэль встала и, не говоря ни слова, направилась к двери.

— Кто к тебе ходит? — задала вопрос Сандрин.

— А так, один Творящий, которого вы обокрали. Упрашивает сдать вас. Я пока торгуюсь. — даже не глядя на нее небрежным тоном ответила Жазэль.

Через минуту они уже шли по улице с Максудом. Сегодня все пройдет быстрее, больше ее не будут видеть в его обществе. Позор закончится.

— Ты просил, чтобы я показал тебе буквы. Все правильно?

— Да.

Жазэль достала листик, развернула его.

— Вон там есть лавочка, давай присядем.

Днем эту лавочку торгаши использовали как прилавок, вечером же она пустовала. Жазэль начала показывать ему все буквы подряд и называла их.

— Можно еще раз? — попросил он.

Жазэль выполнила его просьбу. Когда он попросил еще раз ему показать, она сдержалась, но показала свое недовольство громким вздохом и выражением лица. Но еще раз показа буквы и назвала каждую из них.

— А есть буквосочетания, которые читаются по-особенному?

Такой вопрос Жазэль никак не ожидала услышать. Ведь такое мог спросить только человек, который уже умел читать на любом другом языке. Она, конечно же, не потрудилась написать такие буквосочетания заранее. Кто бы мог подумать, что о них зайдет речь?

— Есть и такие. Вот смотри. Эта буква и вот эта читаются как «и» длинное. Вот эта и вот эта — как «ж».

Жазэль показала ему все шесть таких случаев. Показала три раза, как и в случае с алфавитом. Он кивнул.

— Все. Теперь мы в расчете. — Она встала с лавочки, а он все еще сидел.

Жазэль, так же, как и вчера, не попрощавшись, направилась домой. Конец ее соглашению. Теперь она свободна. Удовлетворение наполняло ее.

— Спасибо, Жазэлизэ.

Она мгновенно замерла.

— Что ты сказал? — повернулась к нему.

— Жазэлизэ. Если верить тем сведениям, что ты дала мне о вашем языке, то так звучит твое полное имя.

Она и сама прекрасно знала, как звучит ее полное имя.

— Откуда оно тебе известно? Ты следишь за мной? Где ты его видел? Кто тебе прочел его? Зачем тебе эти сведения?

— Я ничего не искал, ты сама мне показала документ, согласно которому тебя лишили на два месяца жалования, перевели на другое место работы и обещали уволить, если что-то подобное повторится.

У Жазэлизэ отвисла челюсть.

— Как… как это возможно? — она начала перебирать в памяти всех людей, которые могли видеть ту бумагу.

— Когда ты строила из себя правительственного чиновника высокого положения у себя в кабинете. Ты тыкала мне в лицо ту бумагу. Тогда я не мог ее прочесть. А сейчас, зная, как читаются ваши буквы, могу.

Если бы челюсть могла упасть, то давно покатилась бы вниз по улице. Жазэль смотрела на него изумленными глазами.

— Не бойся, Жазэлизэ. Я никому не скажу. Ты немного странная.

И это ей говорит бродяга и оборванец, которого должны были отправить к лекарю, как сошедшего с ума, и который научился читать за десять минут? Максуд продолжил:

— Я почти уверен, что ты хороший человек. Но ты упорно создаешь себе образ высокомерной отвратительно воспитанной госпожи, которая считает себя выше всех людей вокруг. Это мне и кажется странным. Зачем выставлять себя тем, кем ты не являешься? — он немного помолчал. — Прощай, Жазэлизэ. Надеюсь, ты найдешь свой путь.

Максуд встал и ушел. Жазэль осталась одна. Она снова присела на лавочку. Слова Максуда погрузили ее в печальное настроение. Она всю жизнь хотела быть не той, кем была на самом деле. Стремилась к этому каждую секунду. В чем-то он все-таки прав. Разве не каждый из нас хочет быть лучше, чем есть на самом деле? Или хотя бы казаться таким. А к чему привели ее собственные стремления?

— Как тебя зовут, парень? — спросил Тейн у юнца.

Это был один из двоих новеньких. Оба жили у них в палатке, так как там было больше свободного места, чем у других.

— Малец.

— Малец — это кличка. А какое у тебя имя?

— Я не знаю. Сколько себя помню, всегда был Мальцом. — пожал плечами парень.

Тейн перестал выдраивать обувь и вздохнул.

— Малец так Малец. Сейчас пойдешь с нами на дежурство. Слушай командира, не отставай и не вырывайся вперед. Старайся быть поближе ко мне. Тогда будет все хорошо и утром придешь живой. Понял? Ничего не надо бояться. Ты там будешь не сам. С тобой еще будет пятьдесят человек. Такой ораве охотников не страшны даже луксоры. Это нас должны все бояться, понял? Давай, Малец, собирайся, скоро выходим.

Юноша бросился собирать все, по его мнению, необходимые вещи для ночного дежурства.

— А где этот бездомный? — спросил Тейн, обращаясь к Ксавизору, как будто тот мог это знать.