Сводный гад (СИ)

Уверенный, что так и будет, срываю байк с места. Выруливая на дорогу, уже жалею, что не взял сегодня машину, начался дождь, ухудшая видимость. Поток машин плотный — вечер, все спешат домой, и мне нужно поторопиться.

Представляю, что уже надумала Аня в своей красивой голове обо мне и Вике. Какого чёрта эта дура вообще подошла, да ещё и в раздевалку команды припёрлась?

После того разговора в машине, когда я пригрозил Губановой несуществующими фотками, она даже здороваться перестала, Аню так вообще стороной обходила — ни единого слова, ни единого взгляда, брошенного в нашу сторону. А теперь что на неё нашло?

Впереди небольшая пробка, проезжаю между двумя стоящими рядами автомобилей, и, как только загорается зелёный на перекрестке, жму на газ. Дождь перешёл в ливень, хлестающий навстречу потоком воды, но я и не думаю остановиться и переждать. Увеличиваю скорость, проскакивая на следующем перекрестке на оранжевый. Беспрепятственно выехав на объездную, снова увеличиваю скорость, теперь уже немного осталось до дома.

Больше всего боюсь, что Аня, всё для себя решив, не станет меня слушать, захлопнет дверь, не дав объясниться. Что решит поступать туда, куда изначально хотела, уедет и больше я её никогда не увижу.

Да, я совершил ошибку, поспорив на неё, да, я понимаю, что был не прав. Я был конченым придурком, если называть вещи своими именами. Судил о том, чего совершенно не знаю, придумал себе месть, поставил цель, но Аня оказалась невероятной. С ней я стал самим собой без всей этой показушной мишуры, мне легко, я счастлив.

И всё же сегодня я должен рассказать ей всё, ничего не утаивая. Знаю, она не простит, но как бы страшно мне не было, Аня не заслуживает узнать о споре от кого-то другого. У меня есть время до её экзаменов. У меня есть шанс всё исправить.

И после принятия этого решения на душе становится легко, я верю в то, что все у нас будет хорошо. Ведь я влюбился в неё по-настоящему, и это не притворство. Мои чувства настоящие, и ради них я готов вытерпеть всё, кроме равнодушия. Оно меня просто убьёт.

Впереди на полосе несколько машин, которые тащатся словно черепахи. А во мне бурлит адреналин, мне нужно быстрее домой, к Ане.

Иду на обгон, вылетая на встречку, и несусь, решая обогнать сразу три автомобиля, едущих с минимальной скоростью. Впереди мелькают фары машины, идущей по встречке, решение — или газ до упора и успеть, или вклиниваться между машинами и снова тащиться, теряя время.

В мозгу щелчок — давлю на газ, решая обгонять. Дождь хлещет, видимость плохая, один миг и глаза ослепляет свет фар, выворачиваю руль на свою полосу, слыша протяжный гудок большегруза, пытаюсь вырулить вправо, на обочину, но байк заносит, и меня несёт прямо на тентованный кузов фуры. Перед глазами Аня, её улыбка и смех.

А через несколько секунд свист тормозов, скрежет металла, удар. И темнота.

Глава 63

Аня

— Ань, Алекс разбился…

Делаю шаг назад и упираюсь в стену, слова отдают набатом в голове, в глазах темнеет, мне становится нечем дышать. Ноги подкашиваются, и я просто сползаю по стене на пол.

Рыдания душат, в горле ком, который мешает мне сказать хоть что-то, ловлю ртом воздух, силясь спросить самое важное — жив ли Алекс, но из горла вырываются просто какие-то непонятные звуки.

— Анечка, он жив, — мама присаживается на корточки рядом, берет мои руки в свои. — Ледяная совсем…

Секундное облегчение сменяется лавиной страха и единственной мыслью — насколько всё плохо.

— Анют, пойдем, — осторожно тянет меня за руки, вынуждая встать, обнимает за плечи. — Переоденешься, чаю выпьем, согреешься, — покорно иду в свою комнату, ведомая мамой.

— Расскажи, — хрипло, словно карканье, вырывается из моего горла, пока мама стягивает с меня худи.

— Алекса отвезли в третью городскую, он жив. Травмы есть, но он жив, — мягко подталкивает меня к кровати, усаживает и стягивает мои мокрые джинсы.

— Мне надо к нему, — срываюсь, резко вставая с кровати, иду к комоду и роюсь в поисках одежды.

— Ань, — мама подходит и кладет руку мне на плечо, — позже съездишь, тебе нужно прийти в себя.

— Я должна поговорить с ним! — кричу, скидывая руку мамы. — Как же так, мама? Как? — смотрю на неё, но не вижу из-за пелены слёз. — Как же это?

Вырываются первые рыдания, запускаю пальцы в волосы, сжимая их до боли в висках, падаю на колени, уже не сдерживая рыданий в голос, выплескивая всю боль.

— Не плачь, все хорошо будет, — мама садится рядом на пол, прислоняется к кровати, обнимает, притягивая меня к себе и покачивая, словно маленькую девочку.

И сейчас я чувствую себя такой же, как и в пятнадцать лет, — потерявшейся, не понимающей, что происходит, где правда, а где ложь. Но только теперь я не одна. Мама рядом. Гладит меня по голове, шепча успокаивающие слова, уверяет, что всё будет хорошо. Чувствую, как в заледеневшее от боли и предательства сердце потихоньку проникает что-то новое, теплое, родное. Обнимаю маму, крепко сжимая в объятиях.

— Я с тобой, я здесь, всё будет хорошо, — повторяет мама. И сейчас я ей верю.