Сводный гад (СИ)

То, что я вижу, заставляет меня замереть на месте, я словно прирастаю к полу, не в силах сдвинуться. На кровати Алекса сидит девушка. Блондинка. И держит его за руку. Лица Алекса я не вижу, девушка загораживает его своей спиной. Мой взгляд прикован к её руке с ядовито-розовым лаком на ногтях.

Она медленно поворачивает голову в мою сторону, и я узнаю Вику Губанову. Хотя я сразу же догадалась, кто находится в палате, но мой мозг отказывался верить, отказывался воспринимать действительность. Вика отворачивается, подносит руку Алекса к своим губам и покрывает лёгкими поцелуями. А моё сердце пронзают тысячи ледяных стрел, каждая из которых пропитана ядом. Он начинает медленно проникать в кровь, отравляя ее ледяной болью. Мне кажется, сейчас я упаду, разлечусь на миллион осколков и перестану существовать.

— Я сейчас вернусь, любимый, — как сквозь вату слышу голос Вики.

Разворачиваюсь и устремляюсь по коридору клиники на выход, но меня останавливает Губанова:

— Аня, стой! — не громко, но этого достаточно, чтобы я прекратила своё бегство.

Медленно разворачиваюсь в её сторону и жду, пока она величественной походкой подойдёт ко мне. Красивая, с идеальной прической, в красном платье с глубоким декольте — я в своих джинсах и сером свитшоте, с покрасневшими от слез глазами и небрежным пучком на голове на её фоне выгляжу убого и невзрачно.

— Он не хочет тебя видеть, — припечатывает одной фразой, как только подходит ближе.

Я молча смотрю на неё не в силах произнести ни слова, горло словно сдавило колючей проволокой, и если сейчас я попытаюсь что-то сказать, захлебнусь отчаянием и болью.

— Не приходи сюда больше, хватит уже унижаться, — произносит жёстко, склонив голову набок. — Алекс потешил своё самолюбие и вернулся ко мне. Ты ему не нужна, смирись уже.

— И ты простила его, зная, что он был со мной? — хрипло спрашиваю, чувствуя, как подгибаются колени. Сейчас я упаду, и мне не хватит больше сил подняться.

— Он выбрал меня. И всегда будет возвращаться ко мне. Зачем ему такая серая мышка? И да, я простила ему маленькую шалость. Ведь мы любим друг друга, а ты так, — блажь, лишь предмет спора, — произносит презрительным тоном, разводя руками.

Глотаю ртом воздух, задыхаясь от боли, от жестокости слов, от жестокости Алекса и его поступка. Меня снова предали, растоптали, унизили. Ничего не меняется, я снова позволила над собой поиздеваться.

— Совет да любовь. Вы стоите друг друга, — разворачиваюсь и чуть ли не бегом покидаю клинику. Мне нужен свежий воздух, мне нужно выплеснуть то, что рвет меня изнутри на части. Только как? Как избавиться от этого чувства предательства, убивающего изнутри?

Для Алекса я была всего лишь шалостью. Девушкой на спор. Внутри у меня будто умерла какая-то частичка души, что-то важное для дальнейшей жизни, дальнейшего существования. Он ворвался в мою жизнь ураганом, пожаром, который выжег мою душу дотла. И теперь внутри только пепел.

Глава 65

Аня

Сижу на кровати, уставившись в одну точку, не в силах сдвинуться с места. Я даже не помню, как добралась до дома, всё словно в тумане, словно во сне, может, сейчас я проснусь, и все последние события окажутся дурным сном… Только, увы, этого не случится.

В груди пустота, ноющая черная дыра, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь заполнить её чем-то светлым и радостным. Слёз уже нет, меня словно заморозили, навечно закрыли ледяным панцирем.

Я принимаю решение, которое избавит меня от встреч с Алексом, но не от боли воспоминаний. Достаю из шкафа чемодан, складываю вещи, которые понадобятся мне на первое время, в коробки — принадлежности для рисования, папку с портфолио и теми рисунками, что нужны для поступления и собеседования, в тубусы ватманы с почти законченными рисунками. Перебирая стопку с работами, натыкаюсь на портрет Алекса. Провожу пальцами по лицу, задерживаясь на губах. Сколько лживых слов они мне сказали, сколько сладких, но таких ядовитых поцелуев подарили. Ложь. Кругом сплошная ложь…

"Он выбрал меня. И всегда будет возвращаться ко мне".

В голове опять звучат слова Вики, каждое слово снова и снова наносит рану и без того кровоточащему сердцу. К черту! Пусть наслаждаются друг другом. Пусть плетут новые сети, но уже для других. Забыть. Я хочу забыть, что в моей жизни был Алекс Соколовский, если бы была такая волшебная таблетка, стирающая память, я бы, не раздумывая, ее приняла. Медленно подношу портрет ближе, всматриваясь в ставшие любимыми черты, и тут же, словно обжёгшись, бросаю в корзину для мусора.

Беру с кровати телефон и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз в поисках мамы и дяди Ильи и нахожу их завтракающими в столовой.

— Доброе утро, Ань, — здоровается дядя Илья. — А мы с Алиной как раз собираемся к Алексу. Ты с нами?

— Я уже была, — тихо произношу, стараясь унять дрожь в голосе.

— И как он? — спрашивает мама, ставя кружку с кофе на стол. — Пришёл в себя?

— Я не знаю, мы не виделись, — наливаю кофе дрожащей рукой.