Сводный гад (СИ)

Недотрога в платье? Она ненавидит их, одевает крайне редко, хотя зря — в том синем платье, которое было на ней в клубе, она была прекрасна. Обязательно уговорю её надевать этот предмет гардероба почаще. И тут меня пронзает мысль об ещё одной несостыковке.

— Невестой? — приподнимаюсь с подушки, игнорируя боль под рёбрами. — Мам, что ещё о ней тебе сказали?

— Ну ещё добавили, что слишком наглая и скандальная, — мама отводит взгляд, а меня пронзает догадка, выбивая воздух из лёгких.

— Блондинка? — жду ответ, а у самого в голове лихорадочно скачут мысли.

— Да, блондинка. И потом ещё приходила твоя сестра. Я так полагаю, дочь Алины? — мама смотрит на меня с любопытством. — Её не хотели пускать, но она так просила, всего на пять минут, просто убедиться, что с тобой всё в порядке.

В моей голове что-то щёлкает, моментально складывая пазл. Пока я спал, Вика была тут, в моей палате, пришла Аня… Чёрт! Что она подумала, увидев Губанову здесь? И вот эта”невеста” явно не зря притащилась в такую рань. Телефон Ани отключен, нетрудно догадаться, какая в её голове выстроилась картина.

Мне хотелось просто заорать во весь голос от бессилия. Я не могу сейчас найти Аню, не могу объясниться! Но она пришла, значит, хотела услышать, что я скажу, как объясню присутствие Вики в раздевалке и её приставучие объятия. Аня мне поверила! А теперь… А если Вика говорила с Недотрогой? От осознания полнейшего треша, в который я попал, мне хочется ломать и крушить всё вокруг. Почему?! Почему грёбаные обстоятельства сложились так? Почему какая-то идиотка возомнила себя вершителем судеб?

— Саш, что не так? — обеспокоенно спрашивает мама, явно прочитав всю гамму чувств, отразившуюся на моём лице.

— Всё не так, мам! Всё! — кричу, не в силах контролировать бушующие во мне эмоции.

Она успокаивающе гладит меня по руке, пока я задыхаюсь в агонии собственных мыслей и эмоций. Меня накрывает от осознания собственной беспомощности, от осознания невозможности действовать. И я начинаю рассказывать маме всё, начиная с первой нашей встречи с Недотрогой в университете, про тупой спор, на который я повелся на эмоциях, заканчивая событиями в раздевалке и аварией. Слова льются нескончаемым потоком, и я боюсь посмотреть на маму, боюсь наткнуться на её осуждающий взгляд. И хотя я сам знаю, что поступил как последний гавнюк, что спор на девушку — самой мерзкий мой поступок, но услышать это от мамы, от человека, которого я бесконечно люблю и уважаю — словно выстрел в сердце.

— Я понимаю твои чувства, — начинает мама после небольшой паузы, когда я, отвернувшись, жду её приговора. — В этом есть и моя вина, — вздыхает, встаёт и отходит к окну. Провожаю её взглядом, не понимая, при чём тут мама, если я сам заварил эту кашу, которую, кажется, разгрести не смогу.

— Мам, я не понимаю…

— Я о нашей семье. Да, мы с твоим отцом любили друг друга, как нам казалось. Потом нас затянул быт, родился ты, папа работал днями и ночами, чтобы у нас было всё. И так получилось, что мы отдалились друг от друга, стали просто соседями, друзьями, называть это можно по-разному, но суть одна — нас связывал только ты, наш сын. И мы хотели, чтобы у тебя были оба родителя, поэтому решили дать тебе счастливое детство и юность. А потом я встретила Диму. А ты вырос и мог принять развод родителей, — мама стоит спиной ко мне, но я физически ощущаю, насколько для неё тяжела эта исповедь. — А потом в одной из командировок Илья познакомился с Алиной. И тогда, честно тебе признаюсь, я испытала невероятное облегчение. Потому что он тоже был счастлив.

— Почему ты не рассказала мне раньше? — теперь у меня наконец всё в голове встало на свои места. И причина развода родителей, и то, что Аня и Алина не разбивали нашу семью, но больнее всего было от того, что я, считая иначе, причинил столько боли самому любимому человеку. Моя Недотрога не заслужила всего того, что я сотворил с ней, с нами.

— Я боялась, эгоистично струсила. Боялась, что ты обвинишь меня в распаде семьи. Я бы этого не вынесла, — прячет лицо в ладонях. — Прости меня, если сможешь. И Илья молчал, сносил все твои нападки, потому что не хотел нашей ссоры.

— Поэтому ты наставала на нашем общении, — не спрашиваю, констатирую факт.

— Да, — она поворачивается ко мне, а у меня что-то переворачивается в душе, глядя на слёзы мамы.

Любой из нас совершает ошибки, порой такие, что, кажется, и за всю жизнь их исправить невозможно. Только мы просто хотим быть счастливыми, любимыми и не одинокими. Может, просто нужно вовремя услышать друг друга, прощать, давать шанс исправить то, что натворили.

Судьба дала мне этот шанс, ещё один, возможно, последний, и в этот раз я его точно не упущу.

Глава 67

Алекс

— Пап, где Аня? — спрашиваю, когда Алина выходит из палаты, оставив нас с отцом наедине.