Свое время

Он понятия не имел, кто такой Серый, что они собираются отмечать — наверное, удачный концерт? — он хотел только одного: успеть вернуться, быть в гримерке, когда Арна закончит читать и вернется со сцены, а потому постарался ускориться еще. У него уже несколько раз получалось самостоятельно, надо было только сосредоточиться, напрячься, представить себе время в виде плавно крутящейся шестерни, которая, стоит повернуть ключ, тут же набирает дополнительные обороты. И тогда что-то взвивалось и раскручивалось в груди, кровь несколько секунд бухала в виски, а затем будто бы успокаивалась, на самом деле продолжая пульсировать в другом, но уже привычном для организма ритме, оставалось только покалывание в подушечках пальцев и до смешного замедленные, словно под водой, движения людей вокруг. И даже Костик; странно, он же администратор «Кадавров», он, по идее, всегда так живет — в ее, Арнином, звонком и стремительном ритме.

Они погрузили ящики в светло-асфальтовый джип, припаркованный под ДК и наводивший размерами на мысли о сексуальных комплексах хозяина, которого Богдан толком и не рассмотрел. Взлетел обратно по мраморным ступенькам с бронзовыми арматуринами под ковровую дорожку, а на этаже завертелся, запутался между одинаковыми дверьми и, конечно, первым делом ломанулся не в ту. Пробормотал извинения здоровенным, как гренадеры, голым теткам, хоть они его, кажется, и не сумели заметить — так, сквозняком приоткрыло и тут же захлопнуло дверь.

Арна уже успела отчитать, уже сбросила корсет, на помощь которого Богдан втайне рассчитывал, в том смысле, что ей, конечно, понадобится помощь… Но она сидела перед зеркалом в синей футболке с котом, просторной на несколько размеров, в джинсах и кроссовках, жадно прихлебывая из банки то самое пиво, только что погруженное в джип. Может, ей занесли гостинец от спонсора прямо сюда, и даже скорее всего; но в глубине души Богдан не сомневался, что пока он заглядывал в чужую гримерку, Арна по-быстрому смоталась за пивом вниз.

— Где ты лазаешь? — победно и звонко выкрикнула она. — Давай, поехали!

— К Серому на дачу? — со знанием дела отозвался Богдан.

— К Серому еще успеем. У меня тут подружка живет, Лялька, что я, была на гастролях и к Ляльке не заехала?.. Богданчик, ну что ты такой заторможенный? Быстрее!

Он подхватил с пола свой рюкзак — и оказался внизу, где Арна раздавала автографы малолеткам, обнималась на прощание с потными серокостюмными дяденьками из местной власти и благодарила квадратных тетенек из ДК. Богдан подошел, Арна взяла его за руку, улыбнулась напоследок веерной, всем предназначенной улыбкой — и тронулась машина, джип Серого, куда поместились они все, включая гениев-кадавров и их инструменты, любовно сложенные в багажник за сиденьями поверх ящиков с пивом: Богдана все время кололо чем-то в шею, острым и музыкальным. Но у него на коленях сидела Арна, нет, ну надо же, такой громадный автомобиль, а она не нашла себе лучшего места, чем у меня на коленях…

— Тут церковь, мне сказали, — сообщила Арна. — Шестнадцатого века, с фресками. Поехали посмотреть!

Джип развернулся посреди улицы, прямо через сплошную, словно занесенный на льду, и поехал в противоположную сторону. Все всегда и везде ехали и шли туда, куда она говорила.

— А твоя подружка? — хулигански шепнул Богдан.

— Лялька? К Ляльке успеем.

Он и не сомневался.

Церковь оказалась маленькая и облупленная, совсем темная внутри, в еле заметных росписях стен Богдан мог различить только смутные фигуры, похожие на стога сена или привидений, и призраками же бродили вокруг неприкаянные кадавры, — а ей, Арне, было интересно, она то и дело останавливалась возле какого-нибудь неясного святого, и весело восхищалась, вся превратившись в одно сплошное «ух ты!», и тут же оказывалась возле совершенно другого, у противоположной стены.

— Богдан, ты посмотри, какие у нее глаза! У Богоматери, видишь?! Сто процентов, она писала стихи!.. И колыбельные, наверное, пела этому, маленькому своему…

— Наверное.

Он привык соглашаться с ней сразу, мгновенно, без зазора, что бы она ни говорила — потому что произнесенное Арной по определению становилось правдой, звенящей и абсолютной. И еще потому, что панически боялся опоздать, не поспеть за ней, выпасть из ее времени.

К Ляльке заявились с огромным тортом, придирчиво выбранным в мегамаркете на окраине города, потому что кондитерский ассортимент в магазине по дороге Арну не устроил. Лялька оказалась толстушкой с многочисленными, Богдан так и не сумел их пересчитать, кошками и котами, она повисла с визгом на маленькой Арне, а когда отпустила, две кошки, дымчатая и рыжая, как по команде, прыгнули на тонкие Арнины плечи к великому восторгу кадавров. От тортика остались одни развалины, Лялька кричала, что с такими друзьями фиг похудеешь, Арна увлеченно заглатывала кусок за куском, ей не приходилось переживать за какое-то там девчоночье похудение — на такой скорости, в таком ритме. Замедленный, осоловевший от горячего чая Серега периодически вспоминал про пиво, шашлыки и свою дачу.