Свои чужие люди

– Сегодня к нам в отделение привезли молодую женщину, сильно избитую. Удивительно, как она выжила. Документов у нее нет, но я, кажется, ее узнала. Беркутова я уже попросила выяснить по своим каналам, может ли она быть той, о ком я думаю.

– И кто же она?

– Помнишь дом, в котором мы жили с родителями? На нашей площадке жила семья. Мой отец работал вместе с ее отцом в одном ведомстве. Фурцев Геннадий, не помню отчества. Они жили втроем: он, его вторая жена и дочь от первого брака, Юля. Мне кажется, это она. Лет десять назад Фурцева посадили за взятку, жена куда-то делась, а Юлю отправили то ли в деревню к родственникам, то ли в детский дом. Точно не знаю. Сегодня я ее оперировала. Она почти не изменилась. Мне кажется, она потеряла в этой жизни все. А я помню только, что она была очень умненькой, воспитанной. Если бы не арест отца…

– Ты уверена, что это та девочка?

– Почти. Завтра я с ней поговорю.

– Тогда ждем до завтра, – решил Качинский, целуя Леночку.

Он считал их брак идеальным. Но вот она с ним согласна не была. У них не было и не могло быть детей, так уж распорядилась судьба, отобравшая у Леночки радость материнства.

Глава 17

Он ничего не понимал из того, что ему тут втолковывал этот лысоватый толстяк. «А ведь мы ровесники», – подумал Виктор Васильевич, глядя, как тот потеет от небольших усилий: всего-то и достал с верхней полки папку, привстав на цыпочки. И вот уже промокает лысину несвежим носовым платком.

– Итак, господин Маринин, квартира вашей дочери была продана 21 августа 2016 года Соснову Владиславу Юрьевичу.

– Это кто же такой?

– Хм, – замялся маклер. – Вам это имя совсем незнакомо?

И тут он вспомнил. Это в его машине погибла его дочь!

– Убийца…

– Я бы не стал так уж… Сочувствую вам, но, кажется, Соснов был другом вашей дочери.

– А сын? Сын Ольги от него?

– Это вы меня спрашиваете? – растерялся маклер.

– Простите. Я понял. До свидания. – Маринин поднялся с неудобного офисного стула и направился к двери.

– Виктор Васильевич, – окликнул его маклер. – Вы забыли копию договора.

Четко осмыслить то, что произошло, не удавалось. Он еще не видел внука, даже, можно сказать, забыл о нем в земной суете похорон. Вспомнив, ужаснулся – что с ним делать? Пока мальчик жил в семье родителей подруги дочери Маринки, но нужно уже было думать, что он, родной дед, может ему дать. А давать-то как раз было и нечего. Квартира в далеком Узбекистане продана за гроши, и те уже разошлись. С собой он привез только несколько золотых украшений жены, но как их продашь? Память… Да и разве ж это деньги? А жить теперь где? Кто такой этот Соснов? Что его связывало с Ольгой? Если любовник, то зачем квартиру ему продала? Почему просто не стала в ней жить с ним?

Маринин не заметил, как подошел к дому. К бывшему теперь уже дому дочери. Завернув во двор, он остановился в нерешительности. Посмотрел на окна квартиры и тут же рванул к подъезду: в окне явственно мелькнуло чье-то лицо. Маринин набрал на домофоне знакомый номер и, услышав сигнальный писк, потянул за ручку двери.

В дверях квартиры дочери стояла незнакомая девушка.

– Вы ко мне? – Она нетвердо качнулась.

– Простите, я бы хотел видеть нового владельца квартиры.

– А вы кто?

– Я – отец прежней хозяйки. Ольги Марининой.

– А… Это та девушка, что была в машине с Владькой. Проходите.

Виктор Васильевич шел по знакомому коридору и опять ничего не понимал. Вся мебель, большей частью принадлежавшая когда-то теще Маринина, стояла на своих местах. Если Ольга продала квартиру, то с мебелью, что ли? Это что же за сделка такая?

– Садитесь. – Девушка первой опустилась в мягкое кресло, обитое потертым гобеленом. – У вас, наверное, куча вопросов? Вот и у меня тоже. Только кому их задать, не знаю!

– Кто вы Соснову?

– Я – Лариса, дочь последнего мужа его матери. Во как. Никто то есть. Или сводная сестра? Мне было три года, когда мой отец женился на матери Владьки. Влад тогда уже окончил школу и поступил в универ. Жил отдельно, с мамашкой у него контакта не было, впрочем, как и у меня. – Девушка потянулась к бутылке с коньяком, стоявшей на журнальном столике. – Выпить не хотите?

– Нет, спасибо, – соврал он, вдруг застеснявшись пить с молодой девушкой.

– Тогда курите, – она подтолкнула ему пепельницу, уже полную окурков. – Я же вижу, вам хочется.

– Спасибо, – засунул Маринин руку в карман за пачкой сигарет.

– Если вы хотите знать, что за отношения связывали Владьку с вашей дочерью, я не знаю. И почему она ему хату продала, не знаю. Ничего не знаю… Нам в московскую квартиру позвонили из полиции, попросили мамашку к телефону. А ее нет! Она после смерти моего отца успела уже троих любовников сменить. С последним сейчас в Италии отрывается. Пришлось мне ехать сюда. А тут – похороны, халупа эта старая. Что мне с этим делать? – Она сделала глоток из пузатого бокала и затянулась тонкой сигареткой. – Мне на фиг не нужно этой головной боли! Я домой хочу, в Москву!

– У Владислава еще какие-то родственники есть?

– Нет, по-моему. Никто же не приходил на похороны! Только эта его паства гребаная!

– Паства?!