Своя недвижимость за границей

Короче, проехали и забыли, жизнь потянулась по наезженной колее: один день в неделю лицей, а подготовки три дня минимум, а отдачи моральной никакой; очередь в Ленинке; в редакциях неразбериха и плохие новости; дома - одно и то же... Зима, та как-то особенно выматывала: то чуть не минус двадцать, то снова ноль, под старым дубленым полушубком, которые, кроме нее, кажется, никто в Москве давно не носит, или холодная дрожь, или взмокшая блузка, на сапогах белые разводы соли, каковой без толку, все одно скользко, посыпают тротуары; светлеет поздно, темнеет рано, и, вроде бы, уж совсем сил нет так жить, но все продолжается, на автопилоте... А потом, в совсем уж скверное время, которое многие почему-то так любят - раннюю слякотную московскую весну, когда к авитаминозной ослабленности добавляется некая нервная раздражительность (от неизбежных бессонниц, что ли?) - вдруг странная новость: ее переводят в этой маленькой стране, на этот самый язык; пока в журналах, но чуть ли не об отдельном сборнике уже речь. Каким-то там славистам случайно попалось, глянулось, ну и... Короче, дальше - некоторая суета, знакомства с переговорами, потом затихло, забылось, потом опять какие-то противоречивые вести, снова тишина, и вот - где-то через год, обычный серый год, официальное сообщение: ей присуждена премия за лучшую переводную книгу года (вот, кстати, и сама книга - с запозданием), тогда-то и там-то ждут на вручение. Присуждается такое, как выяснилось, их союзом переводчиков совместно с крупнейшим частным университетом (ну и ну, кого же они, интересно, еще переводят, из кого выбирают?), и сумма, между прочим, вполне даже не хилая...

Привычно-угнетенного состояния новость совсем не развеяла, напротив, придавила еще больше: и как это я вдруг одна на другой конец Европы, что мне им там говорить, Боже, а надевать-то чего? - и так далее. Машки в городе не было; мать, для которой само название страны почему-то звучало не менее зловеще, чем любой из кавказских республик, тоже запричитала; сестрица поджала губы, и лишь племянник, четырнадцатилетний прохвост, деловито потребовал привезти то-то и то-то, - вот тогда она поверила в неумолимую реальность происходящего и обреченно начала собираться. В самолете, которых вообще-то страшно боялась, тут же отрубилась и проспала все подряд, при пересадке во Франкфурте будила стюардесса.... И потом, в конце той бредовой недели награждения, интервью и презентаций, безвольно подписала договор на курс университетских лекций - о современном, поди ж ты, литературном процессе в России; агитировавшие уверяли, что все это будет не более чем вопросы-ответы для продвинутых студентов, из которых половина даже не будущие слависты, а просто выбравшие русский как второй иностранный и желающие попрактиковаться; в общем, подразумевалось - болтай чего-не то да получай местные дензнаки.

Осенний месяц в университете прошел как в тумане (знойное лето на даче, где она пыталась готовиться к лекциям, сил не прибавило), волнений перед аудиторией никаких, одна тотальная апатия, как вообще не уходила строем от такой скучной тетки эта удивительная поросль с ее доверчивым любопытством, тут, в глухой европейской провинции, общезападная мода на Россию так и не прошла, похоже, до сих пор, и отчего - непонятно. А когда все закончилось, эта бывшая ленинградка, по доброте душевной сопровождавшая ее еще и по магазинам, так и спросила: милая моя, да у тебя часом не депрессия самая настоящая? Да у меня, по-моему, уже депрессивный психоз... Надеюсь, не от несчастной любви? Вот уж точно - нет, успокоила она, и это было чистой правдой. Ибо когда тот тип последний раз вдруг позвонил - вроде как ни в чем не бывало, поболтать о том о сем: что ж, она к тому времени, можно сказать, прославилась, о премии сообщалось в газете, где он работал; в общем, его манера: быть тут как тут так вот, ничего, кроме полнейшего равнодушия, не ощутила и даже, помнится, про себя досадовала, что оторвал от ящика, от новостей каких-то важных...

Вот так, стало быть, она сюда и водворилась. И самой теперь уже казалось, что живет тут давным-давно.