Своё никому не отдам

— Сближаться не стали. Постреляли нескольких из самострелов, остальные и сдались.

Остальных было семеро. Они плелись со связанными ремёнными путами руками. А кораблик вдали, уже спешил на восток.

— Ладно. Пошли завтракать. Если Феогнотыч не преставится, так и хоронить никого не придётся. И эта! Царевичь! Давай к нам со своим князем, и кто там ещё при вас.

Глава 6. Казаки

Утомление от долгого вчерашнего путешествия, ночная скачка, завершившаяся сшибкой и зубоскальством, подчеркнутая непочтительность в обращении с ним, словно нарочно демонстрирующая пренебрежение — и Гриша озадачился. Воинственное это сословие живёт своим обычаем, бережно и ретиво сохраняя вольности и законы, их оберегающие. Так учитель о них рассказывал.

Говорил, что за воровство у своих, или, если в беде товарища бросишь, то кары за это ужасные, а вот при ссоре могут поубивать друг друга, и ничего за это не будет. Даже спор решить смертельной схваткой для них — обычное дело.

Ещё припоминает он, что людей этих полагают заносчивыми и задиристыми, и связываться с ними избегают, однако царю Рысскому они служат исправно, и до тех пор, пока это устраивает обе стороны, то так и ведётся. Ну и, поскольку Васькина раненая нога располагает к тому, чтобы недельку полежать, пока она подзаживёт, то, выходит, придётся пожить тут. Изучить эту часть подданных изнутри.

Здесь по северному берегу Ендрика растянута сотня, разбросанная по станицам или заставам — часть системы обороны острова.

Перед тем, как пройти на широкий двор к длинному столу, вокруг которого уже начали рассаживаться едоки, Гриша ещё раз огляделся. На севере в море ещё виднелся парус кораблика, доставившего сюда налётчиков. Он уходил направо, к востоку. А слева уже показалась галера, идущая в его сторону. Видимо Рысского флота корабль начал преследование.

Трупы нападавших лишены одежды и иного имущества, и старшие мальчики деловито оттаскивают их прицепив за лошадьми в ту сторону, где пленные копают яму под присмотром конных отроков. Ага. А его со товарищи пригласили к взрослым мужчинам.

Подошёл, поздоровался, присел, где свободно, и потянулся ложкой к ближайшей мисе с кашей. Кусок хлеба взял от нарезанного каравая. Никто на это внимания не обратил и беседа не прервалась. Казаки обсуждали происшествие.

— Не бойцы в этот раз приходили. Голытьба сельджукская собралась пограбить ткаческий квартал, а им не дали. К порту их стражники городские оттеснили, они и ушли на корабле, который сумели захватить, а то всех бы повесил визирь тамошний.

— Точно, то и одёжа у них — одни лохмотья, и оружие плохое, а доспехи только на троих были, и те старые. А что, Пырка, корабль тебе с хлопцами прихватить никак не получалось?

— Не. Он сразу, как шайку ссадил, от берега отошел и держался поодаль. Эти, которые сбежать хотели, только вплавь бы до него добрались. Сторожкий на нём командир.

— Вон оно как! Капитан на корыте, выходит, разумник, а эти сиволапые дурным манером пошли на убой. Ты прикинь, Пырка, сколько от той Сельджукии досюда плыть! Могли и в других местах к берегу пристать и погибель свою встретить. А пленники говорят, что аж досюда драпали безостановочно, стало быть, на полсотню человек и воды и еды на корабле том, внезапно захваченном, было припасено достаточно, чтобы до наших мест дойти.

Гриц помалкивал. Понятно ведь, что казачья старшина говорит. Сотник и десятники слово держат, а остальные едят и слушают. И он также поступает.

— Думаешь, ворпники это были?

— Так сельджуки, судя по тому, что воевода здешний отписал, нынче набег на нас собирают. Да чурсайцы недавно с юга в Ендрикскую бухту наведывались. Думаю, скоро пожалуют воины и числом поболее, и снаряженные богаче. Будет нам добыча славная.

***

Рана на ноге у конюха оказалась не шибко страшной и опасений не вызывала. Федотка и сейчас мог бы ехать, однако поспешать отсюда царевич теперь не хотел. Посмотрев, как съехавшиеся по тревоге из соседних станиц десятки бойцов отправились восвояси, оставив своих раненых под присмотром тутошних баб, сам он двинулся туда, где старый казак гонял недорослей.

Интересные, однако, занятия. Кистенём тренируются управляться и бичом. Попросился в ученики, в чём отказано ему не было. Кистень — гирька на веревочке, привязанной к концу короткой рукояти — дался ему без труда. Он ещё о прошлом годе получил свою меру синяков и шишек, когда на току попросил доверить ему цеп для молотьбы. А тут принцип сходный, так что освоился быстро. Да и много легче и ухватистей оружие, чем инструмент.

Зато бичом на своём теле успел наставить выразительных меток, пока приловчился делать щелчок вдали от себя. Очень уж непокорна эта упругая гибкая плеть, словно живая, делающая то, чего хочется ей, а не тому, кто вцепился в рукоять. О том, чтобы попасть, куда целишь, речь пока не шла. Для этого навык требуется и многие старания для их обретения необходимы. Ежедневные тренировки, одним словом.