Уже на улице я сорвал с водочной бутылки закрутку и сделал большой глоток из горлышка. Затем еще один. Легче не стало, но сделалось безразличней. Я шел и пил на ходу. Изредка мне встречались прохожие, и каждому из них я предлагал выпить со мной. Одни шарахались от меня, другие с удовольствием соглашались, но стоило мне после выпитого завести с ними душевный разговор о морских свинках, почему-то обижались и уходили, прибавляя к уже заработанному мною «идиоту» новые интересные прозвища. Допивать мне пришлось одному, сидя на какой-то полузаснеженной скамейке и размышляя о человеческом несовершенстве.

Когда я вернулся домой, с трудом открыв дверь ключом и ввалившись в квартиру столь же невеличественно, как я из нее выскочил, она спала в кресле под включенным торшером, а журнал с кроссвордом валялся на полу.

— Проснись, бесчувственная! — громко сказал я.

Она вздрогнула и открыла глаза.

— Стыдись, — продолжал я заплетающимся языком. — Я шляюсь неизвестно где, мерзну и пьянствую с какими-то сомнительными личностями, а ты преспокойно спишь в кресле и нет для тебя ничего важнее дурацких кроссвордов и нелепых морских животных из шести букв…

— Зачем ты напился? — поморщилась она. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты пьяный.

— Я напился… Потому что я свинья. Морская свинья… Запиши меня в свой кроссворд. Морским животным. Из шести букв. Ты не помнишь, сколько букв в моем имени?

— Тюлень, — проговорила она, улыбнушись.

— Пардон? — не понял я. — Какой тюлень? Ты снова обо мне? Тебе мало «идиота»?

— Морское животное из шести букв — тюлень.

— Это хорошее животное, — я одобрительно цокнул языком. — Тюлень — очень хорошее животное. Оно хлопает ластами и крутит на носу мячик. У тебя нет мячика, чтобы я покрутил его на носу?

— Нет.

— Тогда позволь я похлопаю ластами. — Я попытался хлопнуть в ладоши, но промахнулся.

— Наклонись, — велела она.

— Зачем? — подозрительно спросил я. — Хочешь перейти от слов к действию? Хочешь мне надавать по моей тюленьей морде?

— Наклонись, говорю.

— Ладно, бей.

Я наклонился. Она поцеловала меня в лоб, положила мою голову себе на колени и погладила по мокрым от снега волосам.

— Гыыым, — издал я какой-то невнятный звук.

— Помолчи, — сказала она.

Но мне не хотелось молчать. Водка развязывала язык, а оттаявшие с мороза слова просились наружу.

— Почему мы так странно устроены? — пробормотал я. — Мы поругались из-за какой-то морской свинки и помирились, потому что я напился пьяным. По-твоему, это нормально?

— По-моему, — сказала она, — это нормально.

— Тогда нам нельзя разгадывать кроссворды. Никому нельзя разгадывать кроссворды. Кроссворды нужно запретить законом. Они отвлекают людей от чего-то главного.

— От чего, например?

— Например, от того, чтобы пить водку. Водка людей сближает, а кроссворды разъединяют. Пусси, я должен записать эту мысль.

— Какой же ты идиот, радость моя, — проговорила она на удивление необидно.

— Ага, — согласился я. — Знаешь что, зачеркни своего тюленя. Я понял — это тупое животное. Ластами аплодирует, какие-то мячики на носу крутит… Пусси, я подарю тебе настоящее морское животное из шести букв.

Я приподнял голову с ее колен, поднялся на ноги, но тут же пошатнулся, рухнул на пол и застыл на нем, распластавшись.

Надеюсь, она поняла, что я из последних сил попытался изобразить для нее морскую звезду.

Сволочь

О том, что я сволочь, мне сообщили между закуской и горячим, которые были поданы на открытой палубе небольшого плавучего ресторана, расположившегося близ набережной Неккара[21], в мутно-зеленой воде которого плавали белоснежные лебеди. Я любовался, как они красивыми парами скользят по глади реки, наслаждался попутно теплым сентябрьским деньком и видом на Гейдельбергский замок, полускрытый деревьями, когда ухо мое выловило из звуков окружающего мира это далеко не лучшее слово.

— Наверно, глупо спрашивать, не ослышался ли я? — полюбопытствовал я, обращаясь к моей спутнице.

— Очень глупо, — ответила та. — Потому что ты не ослышался.

— Я почему-то так и думал, — кивнул я.

— И это все?

— А что еще?

— Тебе даже не интересно, почему я назвала тебя сволочью?

— Извини, — я пожал плечами, — я просто не знал, что для того, чтоб назвать меня сволочью, тебе нужен какой-нибудь повод.

Она ничего не ответила — просто взяла фужер с минералкой и плеснула мне на рубаху. И вот тогда-то, когда меня уже не только обозвали сволочью, но и облили, нам принесли горячее.

— Прошу, — сказал официант, ставя перед нами тарелки с дымящимся мясом.

— Извините, — обратился к нему я, — мы заказывали красное вино. Можно попросить вас вместо красного вина принести водки?

— Разумеется. — Официант немного замялся.

— Да? — Я поднял на него глаза.

— Простите, что вмешиваюсь, — проговорил официант, — но, по-моему, вы совершаете ошибку. Красное вино намного лучше подходит к мясу.

— Согласен, — кивнул я. — Красное вино намного лучше подходит к мясу. А водка намного лучше подходит ко мне. Она легче отстирывается. Принесите, пожалуйста, водки.

— Как скажете.

Официант с полузаметным поклоном удалился.

— На чем мы остановились? — Я вновь повернулся к ней.