Она чувствовала пальцами твердый рельеф мышц под тонкой рубашкой, расстегнутой почти до середины. И, несмотря на ошеломительное предложение вампира, ей вдруг почти нестерпимо захотелось забыть о том, что он сказал, пройтись ладонями вверх к плечам, обхватить их, лаская основание шеи. А затем скользнуть вниз к животу, пытаясь угадать, почувствовать кубики пресса под едва заметной преградой одежды.
Взгляд вампира стал темнее, словно он ощутил каждую ее невысказанную и никак не проявленную мысль.
— Это необходимость, — ответил он тихо и, как только она вновь подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза, быстро коснулся поцелуем ее губ. Короткое жалящее движение, дразнящее, как бокал вина для беспробудного кутилы. — Я назвал тебя избранницей, — продолжал он вкрадчивым бархатистым голосом, скользя губами по уголку ее рта.
Мелания прикрыла глаза, не в силах сопротивляться. Ее руки все же скользнули вверх, туда, куда она и хотела. Коснулись его шеи, обхватили, зарываясь в распущенных волосах и… не позволяя мужчине отстраниться.
— Что же это значит? — пробубнила она между тем, все еще считая, что прекрасно управляет собой. На самом же деле совершенно утонув в объятиях тихо шепчущего древнего вампира.
— Человек очень слаб… — звучал его мягкий голос. — Если один из детей ночи выбирает своей избранницей человека, он пытается сделать ее сильнее. Дать ей то, чего она лишена. Иначе человеку никогда по-настоящему не понять нас. Это своеобразный ритуал, который отличает обычного донора от того, кого мы признаем… равными себе.
— Правда? — выдохнула Мелания и даже умудрилась вынырнуть из своего сладкого сумасшествия. Широко распахнула глаза, всматриваясь в лицо вампира, вдруг ставшее чуть насмешливым. — Я стану такой же сильной, как ты?
— Хочется обрести надо мной власть? — широко улыбнулся он и, прежде чем Мелания успела покраснеть, выдавая все свои истинные желания, прикусил ее за нижнюю губу, будто пустив по телу разряд молнии.
Девушка едва заметно вздрогнула. И, стараясь не думать о том, как хорошо он читает ее мысли, проговорила:
— Хочу лучше понимать тебя…
Элиас снова улыбнулся, прикрыв веки, словно ему понравилось то, что он услышал. Тень от длинных черных ресниц упала на глаза, скрыв сиреневую дымку, мелькнувшую в радужках. Дымку того самого аметистового оттенка, который появился бы, если б можно было капнуть пару капель вина в расплавленный лунный камень.
Вампир продолжал целовать девушку осторожными отрывистыми движениями, то прикусывая губы, то отстраняясь, то ненадолго проникая внутрь нее горячим языком.
С каждой секундой Мелания дышала все тяжелее, боясь, что через пару минут такого разговора просто забудет, о чем вообще идет речь. Однако в какой-то момент ощутила, как удлинились и стали торчать из-под верхней губы вампира длинные острые клыки.
В вены будто нырнула стая маленьких электрических скатов, и теперь они двигались под кожей, пуская по нервам разряд за разрядом.
Элиас обхватил ее лицо, целуя все яростней, будто терял контроль. И от каждого его нового движения Мелания забывала, как дышать.
Но в какой-то момент поцелуй вдруг изменился. В обжигающем исступлении некромантка почувствовала металлический привкус с примесью чего-то неуловимого, незнакомого. Она хотела отстраниться, не понимая, что происходит, но не смогла.
Элиас прижал ее крепче, вдруг развернув и, сперва вдавив бедрами в комод, а затем и вовсе посадив на него сверху, встал между ее раздвинутых ног.
Темно-желтое платье чуть задралось, обнажая чулки и кобуру с револьвером на самом основании бедра. Одной рукой вампир властно обхватил затылок некромантки, не позволяя ей разорвать поцелуй, а второй — вдруг коснулся ее ноги, проведя пальцами выше и выше по тонкой полупрозрачной ткани, почти касаясь ремешков, удерживающих оружие.
Перед зажмуренными глазами девушки ощутимо потемнело, если это вообще возможно. Мелания почувствовала, как кружится голова, а во рту все сильнее ощущается вкус чужой крови с пряным, жестким привкусом черной магии.
Она вновь слышала дыхание древнего вампира, и сложно было поверить в то, что теперь это оказалось не самым удивительным. Поцелуй вдруг сделался настолько глубоким и интимным, что все остальное начало уходить на второй план. В то время как язык Элиаса жадно вторгался в ее рот, некромантку все сильнее била дрожь. Создавалось впечатление, что из номера сегодня они уже не выйдут.
Однако, несмотря ни на что, вкус чужой крови будто въедался в Меланию. Входил в ее плоть, проникая прямо через слизистые оболочки, смешивался с ее собственной кровью, заставляя Тьму мертвых забурлить в ее живом, человеческом теле.
Дыхания стало не хватать, некромантка задыхалась. Она пыталась оттолкнуть Элиаса, но он лишь сильнее прижимал ее к себе, позволяя странному ритуалу продолжаться, словно стремясь к тому, чтобы сумеречная магия убила ее.