Сын кровавой луны

— Нет! Удивительно то, что Мирас догадался о мечте мамы. Последний год у нее завяли все цветы, кроме кактусов. Она то и дело забывала их поливать, а от Тьмы, поселившейся в ее теле, они чахли окончательно. Это ее очень расстраивало…

Элиас улыбнулся.

— Значит, этот цветок у нее уже не завянет, — негромко ответил он, а затем, взяв девушку за локоть, кивнул в другую сторону зала, где сквозь широкие двери начали завозить огромный торт для ее брата. Торт с одиннадцатью свечами.

Как в ее сне…

Мелания улыбнулась, ощутив, как на короткий момент глаза стали влажными от сжимающего сердце счастья.

Все-таки сбылось…

— Мелания, пойдем! — откуда ни возьмись выскочил Маркус и, схватив ее за руку, потащил к центру зала.

Однако до самого торта они так и не добежали. Маркус остановился где-то посередине широкого пространства, забитого людьми, прижался к какой-то колонне и тяжело вздохнул. А затем вдруг посмотрел на Меланию, и в его глазах она на миг увидела знакомые проблески страха.

Ее сердце болезненно дернулось, словно в него вонзили что-то острое. Некромантка сжала руку брата, молча ожидая, что же он хотел ей сказать.

Она понимала, что его дурные воспоминания не исчезнут так быстро, но в ее силах было сделать все возможное, чтобы помочь. Главное — понять, что больше всего его тревожило.

Секунды утекали одна за другой, рядом с тортом столпились гости, клоуны и детишки, и все глядели в разные стороны в поисках именинника. А он стоял за колонной и не мог сделать и шага вперед.

— Ты можешь сказать мне то, что тебя тревожит, — тихо проговорила некромантка. — Я знаю, что меня не было рядом весь последний год твоей жизни, и вряд ли ты сейчас доверяешь мне…

— Знаешь, — проговорил он вдруг, и Мелания снова увидела перед собой не наивное лицо ребенка, а хмурое лицо человека, который повзрослел слишком рано. — Хуже всего было то, что я ничего не мог сделать. Все то время, что я находился в том кормилище, я не мог… ничего.

— Но это нормально, — попробовала успокоить его Мелания, но он ее перебил:

— Нет. Я мог бы попытаться сбежать, мог попытаться дать отпор. Драться, пока меня не убьют. Но не позволять им…

Он вдруг скривился, а Мелания сжала кулаки.

— Над теми, кто пользовался кормилищем, состоится суд детей ночи, — мрачно проговорила она. — Тебе не стоит об этом думать.

— Но я не могу! — воскликнул он, повернулся к ней и сам сжал ее руку. — Там, в замке, ты сумела дать отпор. Ты дралась до последнего, готовая к тому, что тебя убьют. А я… просто испугался… Испугался, понимаешь?!

В этот момент Мелания повернулась к брату, обняла его и с силой прижала к себе. В первый момент он пытался сопротивляться, но почти сразу обмяк и тоже обнял ее в ответ.

— Дело не в том, что ты испугался, — ответила она тихо. — Мне тоже было страшно. Очень сильно. Каждое мгновение. Но когда начинается бой, ты понимаешь, что если позволишь слабости взять верх, кто-то умрет. Страшно, когда этот кто-то — ты. Но многократно страшнее, когда это кто-то из твоих друзей, знакомых. Или самых близких и родных. И тогда ты просто бьешь. Бьешь до последнего вздоха. До последнего дыхания врага. Потому что либо ты заберешь их жизни, либо они заберут у тебя самое дорогое. Тех, без чьего дыхания ты в тот же миг превратишься в пепел. И все уже потеряет смысл.

Маркус замер, внимательно прислушиваясь к тому, что говорит сестра. На его лице застыло напряженное, тяжелое выражение.

— Страх за себя не придает сил, — продолжала девушка. — А вот страх за близкого — другое дело. Тебе просто было не за кого сражаться, Маркус. Иначе ты поступил бы, как я. И как Элиас…

Маркус вдруг взглянул куда-то ей за спину и улыбнулся. А затем на его лицо снова вернулось детское озорное выражение, он чмокнул ее в щеку и, прежде чем убежать к своему торту, шепнул на ухо:

— Спасибо.

В следующий миг на глаза Мелании опустились чьи-то хрупкие женские руки.

— Шиана, — с улыбкой проговорила некромантка, мгновенно узнав девушку, без помощи которой у них могло бы ничего не получиться.

Как только все наконец закончилось, состав древних изменился и ее отцу стало нечего опасаться, Шиана будто преобразилась. Она снова выглядела веселой и расслабленной, в глазах светились золотистые искры счастья, а Мелания вдруг начала замечать, насколько девушка отличается от людей. Изменения были незначительны, но многократно усилившееся после битвы сумеречное зрение отмечало мельчайшие детали. Внутренне дочь Мираса выглядела как человек, однако при этом обладала силой, сопоставимой как минимум с высшими вампирами. Ее можно было бы назвать уникальным некромантом, колдуньей, имеющей особую связь с Тьмой. Если бы не крохотный, едва заметный аметистовый лучик в груди. Как у древних вампиров.

Одним словом, понять, кем же на самом деле являлась Шиана, было почти невозможно.