Сын поверженного короля

— Всё это оказалось сложнее, чем было необходимо, — сказала она скучающим тоном. — Если бы не девчонка, всё уже было бы сделано. Я надеялась, что смогу изменить её мнение о тебе, но этого не случилось.

Мысли закрутились у меня в голове. Захара и Эмель. Я ничего не понимал.

Захара подошла так близко, что я мог разглядеть морщины вокруг её глаз. Она была ненамного моложе моей матери. Повернувшись к Эмель, она сказала:

— Мы могли бы многое сделать вместе… ведь мы солеискатели. У тебя есть способности, но ты их подавляешь. Ты растрачиваешь свой дар. Ты предала песок в своей крови, выбрав его.

Она плюнула на землю.

Люди вокруг нас задрожали, видя, как её слюна растворилась в песке точно соль.

— Альтаса? — тихо спросила Эмель.

Я услышал, как недоумение и уверенность в её тоне начали раздирать друг друга на части.

Альтаса? Я уставился на знахарку. Она совсем не выглядела, как старая немощная женщина, которая с трудом передвигалась по дворцу. Но разве Мариам не говорила о том, что Альтаса выглядела в последнее время здоровой? Разве Ника не говорила то же самое, и что Эмель хорошо на неё влияла? Я не видел старуху… как давно? На протяжении двух лун? Если она обладала магией, что могла она сделать за это время?

Захара рассмеялась.

— Мне всегда казалось, что Альтаса — красивое имя… Но мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне.

Она сделалась серьёзной и встала передо мной так, чтобы я не мог её достать. Несмотря на то, что у меня были связаны руки, она не могла рисковать и подойти ближе.

— Мы здесь ради Саалима. И, конечно, Эмель. Мы пробовали использовать магию. И представьте моё удивление — и Касыма! — когда обнаружилось, что мы не можем заставить Мазиру помогать ему. Удивительно, что она вообще позволила мне заполучить тебя. Знаешь, это была чистая случайность. Я была рада, что у меня появилась помощница, пока я восстанавливалась. Даже перетирание семян давалось мне тяжело. А когда я узнала, что ты была помечена! Когда я узнала, что именно ты освободила Саалима и вернула мне это обличье!

Она указала на себя.

— Ах, Мазира…

Она рассмеялась.

— Если бы мне удалось переубедить тебя, если бы тебя не так сильно заботил Саалим, мы смогли бы в итоге умертвить его с помощью магии. Но ты оказалась такой же упрямой, как и моя сестра.

Она покачала головой и посмотрела на песок.

— Но как мы могли убить его, если та, кого выбрала Мазира, решила иначе?

Мою кожу обдало холодом. Значит, только Эмель защищала меня от смерти? Я постарался ещё сильнее загородить её — насколько позволяли верёвки.

— А-а! — гаркнула Захара, от которой ничего не укрывалось. — Слишком поздно, Саалим. Нам придётся сделать это более традиционным способом. Мы не ожидали, что ты попадёшь прямо в наше гнездо. И сейчас, мой король, твоя защитница умрёт. А затем мы сможем убить и тебя.

Захара развернулась лицом к даркафам.

— Дети мои!

Они упали на колени и начали бормотать что-то о богине, её голосе, её силе.

Та же самая знахарка, что лечила мою лихорадку и раны, когда я был мальчишкой, указала на нас.

— Они здесь, и они готовы быть принесёнными в жертву. Сначала убейте девушку. Затем короля. Если только…

Она протянула руку в сторону Касыма и спросила:

— Может быть, брат почтёт за честь сделать это сам? Это ведь твой трон.

Порыв ветра заставил пламя факелов заплясать, но я даже не моргнул.

Я посмотрел на Касыма и приготовился к тому, что меня убьёт собственный брат.

ЧАСТЬ IV

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ / ВИЛАДЖАД

Когда Эйкаб пришёл в пустыню, чтобы ходить среди людей, он стал жаден до людской похвалы. В образе человека он бродил в течение многих лун. Он радовался той силе, что придавала ему жестокости, но разгневался, узнав о том, что его почитатели жили вблизи оазисов Вахира и танцевали под его рассеянным светом.

Эйкаб повесил голову и с позором вернулся к брату, сказав:

— Пустыня так огромна, и всё же люди почитают меня лишь в своих молитвах, а в душе они благодарят Вахира за дары.

И тогда Вахир признался:

— Люди, живущие у моих вод и почитающие меня, становятся слабыми и недовольными, поэтому я превратил океаны в пустыню, и сделал их непригодными для питья, чтобы люди могли встретиться с невзгодами и стать сильными и благородными.

И братья поняли друг друга, а также осознали, что жизнь должна балансировать между пустыней и океаном, солнцем и луной.

Снова узрела Мазира мудрость своих сыновей и сказала:

— Я не пустыня и не океан, не солнце и не луна. Я — всё вместе и не создана для такой жизни. Я покину землю и прошу лишь о том, чтобы вы отдавали мне мертвых, так как всё, что принадлежит мне, должно возвращаться.

И с тех пор стервятники пустыни и морские волны возвращают мёртвых Мазире.

— Отрывок из книги «Литаб Алмак».

Глава 27

Эмель

Даркафы в волнении ожидали ответа Касыма на вопрос Захары: собирался ли он нас убить, или позволил бы им сделать это? В теле Касыма чувствовалась какая-то неземная скованность. Он был похож на джинна. Как я могла не заметить этого раньше?