Сын поверженного короля

Фироз был моим самым дорогим другом, и, как и я, он всегда мечтал вырваться из удушающей жизни нашего поселения. Но Фироз, которого я знала и любила, как будто исчезал с каждым днём всё больше и больше, становясь беспокойным и неразговорчивым. Может быть, он тоже жалел о том, что отправился в это путешествие?

После того, как Саалим — не мой Саалим, джинн, а этот новый и далёкий мне незнакомец — убил моего отца, печально известного властолюбивого Соляного Короля, который контролировал торговлю солью и управлял пустыней, он сказал, что моя семья может присоединиться к нему и отправиться в Алмулихи. Также пригласили деревенских жителей. Я боялась, что Фироз не сможет этого сделать. Он жил с матерью и младшими братьями и сёстрами, и сводил концы с концами, продавая кокосовый сок на рынке. У Фироза не было лишних денег на свою отчаянную мечту.

Однако Рашид нашёл для него деньги. Я не спрашивала, как он это сделал, как и не спрашивала Фироза о том, как его семья восприняла его отъезд. Я видела заплаканные лица его братьев и сестёр, когда они с ним прощались. Вряд ли Фирозу суждено снова увидеть свою семью. Может быть, он тоже иногда сожалел об этом путешествии?

— Боги, как же болят мои ноги.

Фироз снял сандалии и подвёртки. Костяшки его пальцев словно пристали к подошвам.

— Всё это время я как будто шла по ковру из скорпионов, — согласилась Тави.

Это путешествие далось бы мне легче, если бы я шла рядом с Саалимом. Но Саалим не помнил меня, так что находился ли сейчас рядом не имело значения. Магия украла воспоминания людей. Никто не знал, что ахира влюбилась в джинна, и что они оба обрели свободу. Но не друг друга.

Я единственная помнила об этом, и это только усиливало мою боль.

— Скоро станет полегче, — сказал Рашид.

Я озадаченно посмотрела на него, но потом поняла, что он говорит про путешествие.

— Да, — слишком воодушевленно согласилась Тави.

Мы ничего не знали о длинных путешествиях, и нашим единственным попутчиком была надежда.

— Так и есть, — сказала я. — Ноги привыкнут; кости успокоятся. Оно того стоит.

Я надеялась, что они не услышали сомнения в моих словах.

— Мы говорили о том, что собираемся сделать, оказавшись в городе, — сказал Рашид, посмотрев на меня с Тави.

Почему я услышала колебание в его голосе?

— Будет лучше, если мы найдём байтахиру.

Я выплюнула косточку от финика на песок.

— Нет.

Байтахира была местом, где работали шлюхи. Это было единственное место, где я могла найти работу, если бы мой отец выкинул бы меня на улицу, откажись я служить в качестве ахиры и помогать ему находить могущественных союзников.

— Мне это не нравится, — сказала Тави.

Лицо Рашида сделалось пристыженным.

— Знаю. Но это ненадолго. Там будет проще всего найти работу.

— Работу? — выдохнула я.

Он проигнорировал то, как начала вздыматься моя грудь.

— Там мы могли бы остановиться на несколько дней.

Фироз заметил мой гнев.

— Это всего лишь идея. А потом мы сможем придумать что-нибудь получше. Ничего пока не решено.

Дома Рашид и Фироз проводили много времени в байтахире. Люди там умели хранить секреты. Может быть, они не были так уж неправы, пытаясь найти то место, с которым они были знакомы и где могли чувствовать себя в безопасности?

Медленно вздохнув, я взяла свой последний финик.

Рашид продолжил:

— Мы не можем просто прийти на базар и ожидать, что для нас там найдётся работа.

— Откуда ты знаешь, что у них там есть байтахира? — спросила Тави.

А затем она посмотрела на меня и указала на финик у себя во рту, приподняв брови, словно это действительно был вкуснейший финик в её жизни.

Рашид вздохнул и встал.

— Потому что отчаяние подпитывает богатство, а Мадинат Алмулихи богатый город.

Он оторвал кусок сушеного мяса зубами и пошёл прочь.

Впереди у нас ещё оставалось множество дней пути. Всё могло поменяться. Я не собиралась спорить об этом сейчас.

Но я отказывалась оставить свою жизнь ахиры, чтобы обосноваться в другом месте и делать там то же самое.

Солнце едва встало, когда мы увидели оазис.

— Теперь совсем недалеко, — прошептала я Тави.

Песок просочился между складками ткани, которой были обмотаны мои ноги, песчинки начали врезаться в натёртые участки моей кожи, которые не были закрыты сандалиями. Я поглядела на рощу, деревья которой охраняли округлый водоём в центре, и начала считать шаги до того момента, когда я смогла бы прилечь и наконец-то уснуть.

Несмотря на то, что по прибытию мне хотелось забраться в тень и задремать, мы все стали оказывать посильную помощь каравану, который начал располагаться на ночлег: отводить верблюдов к деревьям и кормить их, подводить лошадей к воде и скудной траве, снимать грузы со спин животных.