Сын света

Вдали синей лентой струился Нил, окруженный зеленым ковром возделанных полей; здесь же, насколько позволял видеть глаз, лежали бесконечные бесплодные пески, стояла тишина, изредка тревожимая порывами ветра. Рамзес собственной кожей ощутил, почему люди храма называли раскаленную пустыню «красной землей Сета», повелителя грозы и космического хаоса. Сет сжег землю этих безмолвных пространств, но он же помог людям превозмочь время и тление. Благодаря ему они смогли построить вечные пристанища, в которых мумии не портились.

Рамзес вдохнул живительный воздух.

Фараон был хозяином этой красной земли, как и черной земли, плодородной, удобренной илом, которая доставляла Египту обильные урожаи; правитель должен был знать секреты земли, использовать ее силу и подчинить себе ее мощь.

— Если хочешь, ты можешь еще отказаться.

— Скорее бы настала ночь.

Змея с красной спиной и желтым брюхом проползла у ног Рамзеса и затаилась среди камней.

— Неядовитая, — отметил Сетау, — таких особенно много у заброшенных развалин. Днем обычно они прячутся в трещинах древних камней; иди за мной.

Юноши спустились по крутому склону, оказавшись прямо у разрушенного склепа. Рамзес остановился, прежде чем двинуться внутрь.

— Там нет ни одной мумии; это место сухое и чистое, сам увидишь. Никакой дух тобой не завладеет.

Сетау зажег масляную лампу.

Рамзес увидел нечто вроде грота с грубо отесанными потолком и стенами; может быть, в этом месте никогда и не было захоронений. Здесь заклинатель змей поставил несколько низких столов, на которых лежали точильный камень, бронзовое бритвенное лезвие, деревянный гребень, фляга, деревянные дощечки, скребок писаря и стояло множество горшков, наполненных всякими мазями и кремами. В глиняных кувшинах он держал вещества, необходимые для приготовления лекарств: асфальт, медные опилки, окись свинца, красную охру, квасцы, глину и набор разных трав — пучки брионии, донника, клещевины, валерианы и других.

Наступал вечер, солнце становилось оранжевым, превращая пустыню в золотистое пространство, заволакиваемое лентами песка, который порывы ветра переносили от одной дюны к другой.

— Раздевайся, — приказал Сетау.

Когда царевич снял с себя одежду, друг покрыл его тело микстурой из толченого лука, разведенного водой.

— Змеи боятся этого запаха, — заметил он. — Какой пост тебе назначили?

— Никакой.

— Праздный царевич? Еще один промах твоего наставника!

— Нет, это был приказ моего отца.

— Можно подумать, ты не прошел испытание диким быком.

Рамзес не хотел в это верить; а между тем устранение царевича подтверждало очевидность этого вывода.

— Забудь о дворе, его интригах и подлостях; оставайся работать со мной. Змеи — опасные враги, но они, по крайней мере, не лгут.

Рамзес был в замешательстве; почему отец не сказал ему правду? Он посмеялся над сыном, не дав ему шанса продемонстрировать способности.

— А сейчас — настоящее испытание; чтобы стать неуязвимым, ты должен выпить противную и опасную жидкость из клубней крапивы. Этот напиток замедляет движение крови, а иногда и вовсе останавливает его… Если тебя стошнит — ты умрешь. Амени я бы такого не предложил; но с твоим могучим здоровьем ты должен это выдержать. Затем ты будешь подвергнут укусам нескольких змей.

— А почему не всех?

— Для того чтобы выдержать укусы самых крупных, нужно ежедневно принимать небольшую дозу разбавленного яда кобры. Если ты вступишь в наши ряды, ты получишь эту исключительную возможность. Пей.

На вкус оказалась ужасная гадость.

Холод разлился по жилам царевича, Рамзес почувствовал, что кровь стучит у него в горле.

— Держись.

Одно желание — скорее вырвать эту боль, пожиравшую его, срыгнуть, очиститься, растянуться на земле и заснуть… Сетау схватил его за руку.

— Держись, открой глаза!

Царевич взял себя в руки; никогда еще Сетау не побеждал его в поединке. Желудок расслабился, чувство холода отступило.

— Ты и в самом деле силен, но у тебя нет никаких шансов стать правителем.

— Почему?

— Потому что ты доверился мне, а я мог тебя отравить.

— Ты мой друг.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю.

— Я доверяю только змеям. Они подчиняются своей природе и никогда не предают ее; люди — дело другое. Они всю жизнь только и знают, что жульничать, и пытаются извлечь выгоду из своих проделок.

— И ты тоже?

— Я покинул город и живу здесь, вдали от всего этого.

— Если бы моя жизнь была под угрозой, неужели ты не попытался бы помочь мне?

— Накинь эту тунику и идем, ты не так глуп, как кажешься.

В пустыне Рамзес провел замечательную ночь. Ни мрачные завывания гиен, ни лай шакалов, ни тысяча и один звук, странный и манящий в другой мир, не могли развеять этого очарования. Красная земля Сета таила в себе голоса воскресших, она заменяла очарование долины могуществом потустороннего мира.

Настоящим могуществом… Не эту ли власть открыл для себя Сетау в одиночестве пустыни, обиталище призраков? Вокруг них слышалось неясные шепоты.