Сыновья

На кроватке спал Эраст, русоволосый, с папиной курносинкой и с жиденькими, чуть заметными бровями.

– Молодец, как вытянулся! Скоро кроватку придётся менять! – прошептал папа.

– Уже бегает и говорит вовсю! Любит сказки слушать. Смотрела фельдшерица. Сказала, малыш развивается с опережением в сообразительности и речи.

Александр наклонился и поцеловал румяную щёчку ребёнка.

– Осторожно, не разбуди! – взяла мужа за плечо Шарлотта.

Они стояли у кроватки и любовались громко засопевшим мальчиком.

– Коль сап пошёл, скоро проснётся, – сказала Шарлотта. – А ты теперь, чем будешь заниматься, Сашок?

– Разве я безработный, Лотточка? Я – действующий атаман Енисейского казачества, депутат Сибирской областной думы. У меня даже ординарец есть из Туруханска – Иван Перепрыгни. Отпустил его домой, на побывку. Понадобится – вызову. Документы Енисейского казачества в Каратузе. Там Ананий Гордеевич Шахматов за ними присматривает. Печати со мной. Через неделю представлюсь в военное ведомство Сибирского правительства, предложу свои услуги.

– Тебя по-прежнему влечёт армия. Ведь это так опасно, Саша. Уже идёт, по сути, междоусобная война. Не сегодня завтра она докатится до Томска. Придётся идти под пули.

– Да, ты права! Но от этого никуда не спрячешься. Война может захлестнуть всю Россию. Даже енисейского низовья коснётся.

У Шарлотты появились слёзы.

– Ты так спокойно говоришь об этом, Сашок, будто тебе нечего терять, кроме жизни. У тебя есть я, Эрик. И жизнь свою ценить ты должен ради нас! – упрекнула Шарлотта.

– Оттого так и говорю, что чувствую на себе большую ношу. И Эрик, и ты, и казачество. Я, Лотточка, не бравирую патриотизмом. Что к душе прикипело, то навечно. Любовь к тебе, к сыну, к России. Только смерть погасит её. Но я не должен погибнуть. Меня хранит клятва, данная душе деда Киприяна.

Вечером пришёл со службы капитан Фильберт. Обнялись, по-мужски крепко пожали руки.

– Ты куда запропастился, мятежник? Разыскивал тебя вплоть до командования Иркутским военным округом. Ответили телеграфом, что ты вышел у них из подчинения вместе с дивизионом и место твоей дислокации неизвестно. А неизвестность – самая тревожная штука. Чего только в голову не лезет! Анализируешь десятки вариантов, и они дают пугающие результаты. Я уже было собрался ехать в сторону Минусинска искать тебя живого или мёртвого. Мать прислала письмо, беспокоится о тебе, переживает, а мы толком не можем ответить. Сестрёнка Катюша заходила к нам трижды, спрашивала, нет ли весточки от тебя. Нехорошо так теряться, дружище!

– Был в таких местах, откуда вести о себе не дашь. Телеграф только в Минусинске. А туда ходу у меня не было. Коль вернулся цел и невредим, то пора о пропаже моей забыть. А как у Катюши дела? Тянет гимназию?

– Тянет! – ответил Фильберт. – В этом году летом – диплом. Теперь у нас будет второй учитель. – Ну пошли, хоть за удачное возвращение водочки выпьем, да расскажешь о своих мытарствах.

Отдохнув, Александр Александрович по всей форме доложил в военное ведомство о своём прибытии.

– Слышали, слышали о вас, хорунжий Сотников! Нам нужны вот такие, как вы, болеющие душой за Россию, военные. Генерал-майор Иванов-Ринов уже справлялся о вас и должность вам держит хорошую. Заполняйте анкету и бумаги, которые требуются кадровикам. С 1 апреля текущего года вы назначаетесь командиром Первого Сибирского Томского кавалерийского дивизиона, – сказал начальник ведомства в полковничьем звании. – Завтра в десять ноль-ноль я вас представлю личному составу дивизиона. Сразу скажу, дисциплина там хромает. Ветер революции расшатал дисциплину в войсках. А в кавалерии до сих пор господствует гусарская удаль. Прошу явиться на представление с револьвером и шашкой. И не отказывайтесь от должности! Наше Временное Сибирское правительство нуждается в молодых умах. Я уже интересовался вами у ректора технологического института. Он мне сказал о ваших разработках Норильских залежей угля и медной руды. Это стратегическое сырьё для будущей автономной Сибири. Обещаю помочь в организации экспедиции в низовье Енисея. Мне много добрых слов сказал о вас генерал-майор Иванов-Ринов.

– Благодарю вас, господин полковник! – ответил Александр и сел заполнять поданную писарем анкету.

Сотников сразу включился в жизнь кавалерийского дивизиона. Познакомился с нижними чинами, затем – с командирами эскадронов, со службой обеспечения жизнедеятельности подразделения. Кое-кого пришлось заменить, кое-кому пришлось сделать внушение о служебном несоответствии. Пересмотрел и внёс ряд важных корректировок в схему снабжения дивизиона провиантом и боеприпасами, а также заменил часть возрастных лошадей на молодых скакунов.

Встретившись однажды на Военном совете с Сотниковым, генерал-майор Иванов-Ринов покровительственно похлопал по плечу хорунжего:

– Видел я, Александр Александрович, ваш дивизион! На глазах преобразился. Кавалеристы как на подбор, лошади поджарые, скаковые. Чувствуется ваша крепкая рука, хорунжий! Поздравляю!

– Благодарю, господин генерал-майор!