Сыновья

– Давно не встречал такого пытливого и толкового молодого человека с государственным умом! Вам сейчас лет примерно столько же, сколько мне было, когда я ходил гидрографом на яхте «Заря» у берегов Таймыра. Я читал дневники первопроходцев, знавал Фёдора Богдановича Шмидта. Старик умер в 1908 году, Царствие ему небесное. Кое-что знаю о норильских горах. Нам сейчас так необходимы уголь для бункеровки судов в низовье Енисея и медная руда для армии. Я слышал о купцах Сотниковых, о кустарной плавке медной руды. Это целая легенда! Там у вас, в Дудинском, живёт мой спаситель Никифор Алексеевич Бегичев, бывший боцман «Зари». Не позволил мне утонуть в Ледовитом океане. Из трещины вытащил еле живого. Если бы чуть замешкался он, то ушёл бы я под лёд. Никифор у меня и шафером на свадьбе в Иркутске был. И на японскую мы вместе вызвались. Добровольно.

– Да, знаю я такого. Непоседа. Охотится. Ищет зверя, открывает новые земли. В море Лаптевых остров нашел! Назвал «Землей дьявола». А туземцы его кличут «Большим Бегичевым». Великодушный человек.

– При случае передавайте низкий поклон от Колчака. Были бы все россияне, как Бегичев, и стояла бы непоколебима наша держава. А вы, Петр Васильевич! – обратился адмирал к Вологодскому. – Помогите хорунжему подготовить толковое обоснование и расчеты стоимости гидрографических работ и завершения строительства Усть-Енисейского речного порта. Сюда же включите финансирование норильской геологоразведочной экспедиции. Дело государственное – денег не жалеть. На февраль поручите министерствам торговли и промышленности, а также морскому ведомству подготовить и провести в Красноярске совещание. На нём советую выступить с содокладом Александру Александровичу Сотникову.

– Правительство всё решит в срок! – ответил Вологодский, и первым поднялся со стула.

Адмирал и хорунжий встали одновременно.

Александр Васильевич пожал им руки и сказал:

– Желаю успехов в важном для России деле!

*

Александр Александрович встретился в институте теперь с уже горным инженером Николаем Николаевичем Урванцевым.

– Николай! Спешу сообщить приятную весть! На днях я вернулся из Омска, где был на приёме у Верховного по финансированию нашей экспедиции.

– Вот куда ты махнул, Александр Александрович! – удивился Урванцев.

– А что делать, коль наши томичи не помогли! Он, оказывается, Таймыр хорошо знает. Ходил в экспедицию с Толлем, будучи ещё лейтенантом. Он поддержал мои стремления. Прошу тебя дать предложения по составу экспедиции, по необходимому оборудованию, спецодежде, транспорту, провизии. Выезд из Томска – в июне, возвращение – в октябре, – сказал Сотников.

Урванцев взволновался. Он снимал очки, протирал стёкла и снова надевал. И так несколько раз! Будто пытался разглядеть лицо Сотникова и проверить серьёзность его сообщения:

– Это серьёзно?!

– Адмирал не может быть несерьёзен, тем более в таком важном государственном вопросе. Он оказался практичней наших университетских профессоров! За десять минут моего доклада он понял всю важность изучения норильских залежей и снаряжения туда экспедиции! – убедительно ответил Александр.

– Ну, слава богу! Наконец начинается настоящее дело! – радостно потирал руки Николай Николаевич. – Я всё подготовлю и ещё раз обмозгуем вместе. Один экземпляр расчётов направим в Омское правительство, а второй оставим у себя для решения дел по организации экспедиции. И ещё, Александр, ты мне расскажешь о вариантах доставки экспедиции к горам по летней тундре.

– Вариант один – оленьи упряжки по болотистой тундре. Второй – это лошади! Но для них тундровые топи гибельны, как и болотный гнус. Теперь запомни, я уже живу в собственном доме, не на Бульварной, а на улице Артиллерийских казарм, номер девять. Это рядом с артиллерийским училищем. Так что, при надобности, заходи.

Александр Александрович сел за подготовку содоклада на Красноярское совещание. Волновался, старался ничего не упустить важного при освещении вопроса. Он обратился с письмами в Енисейские казённое и частное пароходства с запросом о количестве рейсируемых в низовье пароходов, потребляемого ими угля и перевезённого груза в навигацию. Особо выделил просьбу об информации о строящемся Усть-Енисейском порте.

Николай Урванцев обработал часть записей Александра и описал коллекцию минералов, дав обоснование ценности и важности Норильского месторождения. Изучив поданные ему материалы, Александр начал писать текст, приводя их к единой стилистике. Писал легко, с радостным упоением тем, что начинается воплощение великой мечты деда Киприяна. Перед мысленным взором возникал то могучий Енисей с десятками мощных дымящих морских пароходов, бункерующихся норильским углём, то многолюдные рудники с медеплавильными печами у подножья Норильских гор, то кирпичные дома вместо тундровых чумов, в которых живут долгане, нганасаны, юраки. И это всё двигалось, шевелилось, жило благодаря его стараниям, сумевшего увлечь правительство богатствами родного ему низовья.