Сыновья

«Иной раз война начинается потому, — читала она, — что враг слишком силен, а иной раз — потому, что он слишком слаб. Иной раз нашим соседям не хватает тех вещей, которые есть у нас, а иной раз — у них есть те вещи, которых не хватает нам, и мы воюем друг с другом, пока они не забирают того, что есть у нас, или не отдают то, что есть у них. Вполне оправданной причиной войны является также желание вторгнуться в страну, народ которой истощен голодом или наполовину уничтожен мором и эпидемиями, или ослаблен расколом политических партий. Вполне оправдано и вторжение в страну ближайшего союзника, если какой-либо из его городов нам удобен или какая-то часть его земли округляет и пополняет наши владения. Если какой-либо владетельный князь посылает свои вооруженные силы в страну, где народ беден и темен, он, для того чтобы насадить цивилизацию и отучить этот народ от варварского образа жизни, законно велит половину его казнить, а вторую — сделать своими рабами».

«Чего только этот мальчик не выдумает, чего он только не напишет», — сокрушалась Фрида Брентен, опасаясь, как бы такая опасная писанина не стоила ее сыну головы. Но все же она прочитала и то, что было написано на втором листке:

«В военном искусстве человек не случайный, я дал описание пушек, пищалей, мушкетов, карабинов, пистолетов, пороха, ядер, мечей, штыков, сражений, осад, отступлений, наступлений, минирования, контрминирования, бомбардировок, морских боев; кораблей, тонущих вместе с командой в тысячу душ, десятков тысяч убитых с каждой стороны; хрипов умирающих, оторванных голов, рук и ног, взлетающих на воздух, дыма, грохота, смятения; человеческих тел, затоптанных до смерти копытами коней, бегств, преследований, побед; полей, густо усеянных трупами, брошенными на съедение собакам, волкам и хищным птицам; грабежей, воровства, мародерства, пожаров и опустошений. И чтобы достойно показать храбрость моих соотечественников, я уверял, что собственными глазами видел, как во время одной из осад они взорвали на воздух сто неприятелей зараз и столько же на их корабле, как на потеху зрителям изорванные на мелкие части тела убитых дождем падали на землю…»

Когда Вальтер, погуляв, вернулся домой и сел за стол, на котором его ждал скромный ужин, мать сказала:

— Сынок, что это ты придумал?

— О чем ты, мама? Что такое я придумал? — спросил Вальтер, намазывая на комковатый от примеси отрубей хлеб повидло из свеклы, несколько облагороженное лимонной эссенцией — изобретение его матери.

— Да еще на стенку повесить!.. Ну, знаешь ли… Если это случайно увидят чьи-нибудь злые глаза, тебе несдобровать.

— Ах, ты вот о чем! — рассмеявшись, воскликнул Вальтер. — Но ведь это же не я написал, мама. Это же я только переписал у одного великого писателя. Двести лет назад, мама, это было сказано! Да, двести лет назад…

— Даже если так, я бы это на стенку не повесила, — сказала мама Фрида.