Сыны Амарида

— Ну, отдельные маги действительно не носят денег, но Орден обладает большими запасами золота и серебра. (Они остановились у подножия узкой каменной винтовой лестницы, ведущей на склад.) В прежние времена города и деревни часто одаривали Орден в знак благодарности. Однако позже, после первых набегов из Аббориджа несколько веков назад, Орден взял на себя обязанность содержать армию регулярно и собирал добровольные пожертвования от больших поселений. Храмы против этого возражали, и армию скоро распустили, но когда Орден собрался раздать собранные средства, многие города отказались принять их обратно. Какое-то время они продолжали присылать дары, очевидно полагая, что это способствует их безопасности. Как бы то ни было, за все эти годы Орден скопил огромные богатства.

— А мы не должны вернуть то, что не использовали?

Баден улыбнулся.

— Мы и возвращаем, — уверил он племянника, — особым образом.

Магистр указал племяннику, куда следовать, и принялся карабкаться по лестнице вслед за ним.

Джарид толком не представлял, как выглядит чердак Зала, но уж никак не ожидал, что он будет так похож на чердак его родного дома. Несмотря на красивые мраморные полы и высокие потолки, он напоминал пространство над старой спальней Джарида, где они с Ройденом играли в детстве. Здесь было темно, свет проникал через единственное матовое окно над лестницей, и, как на чердаке в Аккалии, здесь пахло плесенью и пылью. Повсюду грудами, достигающими иногда Джариду до плеча, лежало невероятное количество старых картин, мебели, безделушек и гобеленов.

— Что это за хлам? — недоуменно спросил Джарид; серая птица слетела с его плеча, устроилась на ближайшей жердочке и принялась чистить перья.

— Хлам! — воскликнул Баден. — Не присмотреться ли тебе поближе?

Подойдя ближе к одной из куч и стряхнув пыль, Джарид понял, что был не прав. Резьба на мебели была на удивление искусной, и многие безделушки оказались прекрасными вещицами из золота и хрусталя. Джарид оглянулся на дядю; в его серых глазах было изумление, на губах — вопрос.

— Дары Ордену, — объяснил Баден, — со всего Тобин-Сера. В этой комнате хранятся прекраснейшие вещи из созданных когда-либо в нашей стране. Гобелены с золотыми и серебряными нитями, картины величайших художников, стулья и столы из древесины редчайших пород, работы несравненных серебряных и золотых дел мастеров. — Он печально покачал головой, оглядывая груды сокровищ. — Все эти вещи не должны лежать здесь и обрастать паутиной — их надо показать людям.

— А почему они здесь? — спросил Джарид, разглядывая прекрасные шелковые одежды.

Баден пожал плечами:

— У нас толком не было времени, чтобы разобраться, что со всем этим делать. Мм... конечно, это не оправдание, но это чистая правда. Мы никогда не обсуждали этого вопроса на Собраниях. По крайней мере я такого не припомню.

— Что с того? — резко спросил Джарид. Он говорил более сердито, чем хотел бы, но продолжал: — Где сказано, что подобные вещи можно делать только с одобрения всего Ордена? Кто-то должен взять на себя ответственность и сделать хоть что-нибудь! О боги! — Он обвел рукой лежащие вокруг богатства и отбросил прядь волос со лба. — Теперь я понимаю, почему Оррис все время так сердится! — Он остановился, внезапно осознав, что орет на Бадена. — Я... извини, Баден. Я не хотел тебя обидеть.

Но, к удивлению Джарида, Магистр улыбался ему.

— Ничего, — тихо сказал он. — Теперь мы на равных. И я рад этому. Если другие молодые маги думают так же, как и ты, у нас есть надежда. — Магистр устало вздохнул.

Может быть, всему виной было тусклое освещение, но Джариду показалось, что его дядя выглядит куда старше, чем всего несколько дней назад, когда они спускались с гор в Амарид.

— Полагаю, посуда где-то здесь, — сказал Баден себе под нос, пробираясь через завалы картин в дальний угол хранилища.

Джарид снова окинул взглядом чердак. Прекраснейшие вещи, созданные когда-либо в нашей стране. Он покачал головой и пошел помочь дяде, который уже рылся в горах посуды.

Остаток утра они провели, выбирая и чистя горшки и сковородки, приборы и миски. А еще они отобрали несколько мотков крепкой веревки, мехи для воды, дюжину легких брезентовых полотнищ и восемь седельных сумок. В полдень один из служителей Зала принес легкую еду и графин пахнущего медом вина. Баден и Джарид прервались, чтобы перекусить, а потом еще два часа провели за подбором снаряжения. Наконец они взяли все, что смогли, и спустились вниз.

Увидев их, Джессамин быстро послала двоих слуг принести все остальное.

— Сартол и Элайна недавно вернулись с провизией, — бодро сказала она. — Они на кухне; возможно, им понадобится ваша помощь.

Джарид направился было на кухню, но Баден остановил его.

— Премудрая, — начал Магистр, — у меня есть... одно дело, но Джарид с удовольствием поможет Сартолу и Элайне.

— Постой! — вспыхнул Джарид. — Ты ведь не собираешься оставить меня один на один с...

— Что-то не так, Джарид? — спросила Джессамин.

— Э-э... ничего, — торопливо ответил Джарид. Он помолчал и глубоко вздохнул: — Ничего, Премудрая. У меня все в порядке.