Сыны Дуба (ЛП)

Рейн заметил на краю света костра, отброшенного факелом, молодую женщину, которая мазала мазью одного из раненых воинов, которые помогали сражаться на арене. Рейн пошла, одолжила у нее мазь, бальзам, пахнувший сильными травами, и отнесла его Дракену.

Она осторожно нанесла мазь ему на ухо, там, где его откусил похититель. Дракен не дернулся и не отпрянул, когда она прикоснулась к нему. Вместо этого он наклонился к ней, наслаждаясь ее присутствием, хотя это стоило ему боли.

Она поддразнила его: Вы, Боренсоны, с этой странной щелью там, где должно быть ваше ухо: я очень надеюсь, что наши дети не унаследуют эту черту.

Дракен улыбнулся ей, его глаза блестели, и притянул ее к себе, чтобы обнять. Он оглянулся. Все взгляды были устремлены на Аата Ульбера, поэтому он утащил Рейн в темноту, в тень здания, и грубо поцеловал ее.

Вот уже несколько недель на лодке они не могли найти места, где можно было бы побыть наедине, не осмеливались поцеловаться. Теперь он это компенсировал.

Он целовал ее губы, щеки и так крепко обнимал ее, что у нее перехватывало дыхание. Наконец он откинул ей волосы назад и изучал ее при слабом свете звезд.

— Я рад, что вирмлинги не достали твое ухо, — сказал он. Мне очень хотелось его откусить.

Он наклонился, пожевал ее ухо, и страсть внутри нее вспыхнула к жизни. Он обнимал ее так, что всем своим телом прижимался к ней. Она чувствовала, как его сильная грудь прижимается к ее груди, и ей хотелось бежать в лес, в тень, чтобы остаться с ним наедине.

Но она знала, что время еще не пришло. Она хотела настоящую свадьбу, чтобы ее семья и друзья собрались вокруг, чтобы стать свидетелями. Поэтому через некоторое время они прокрались обратно, чтобы посмотреть церемонию облечения.

Миррима была там, на краю света, ее лицо было каменным. Она выглядела так, как будто ее избили.

— Ты говорил со своей матерью? — спросил Рейн, недоумевая, что случилось.

— Нет, — ответил Дракен, крепко сжимая ее руку. Почему?

Она выглядит такой грустной, — сказала Рейн и внезапно поняла, почему. Аат Ульбер получал дары, дары метаболизма, которые могли его убить. Возможно, это не убьет его в одно мгновение, но сократит его жизнь на десятилетия.

— Твой отец покончил с собой, — сказал Рейн. Он жертвует собой и даже не спросил разрешения твоей матери… он не разговаривал ни с тобой, ни с Сейджем.

Дракен некоторое время молчал. Теперь у него есть еще одна семья. Я думаю, что их потребности перевешивают наши. Дракен вздохнул. Он жертвует собой ради обеих своих семей.

Рейн закусила губу, потрясенная жертвами, которых требовала эта система магии. Несколько минут назад она боялась, что один из Посвященных может погибнуть в этом процессе, и почувствовала облегчение, увидев, что он выжил. Но теперь она поняла, что жертвой этой ночи стал Аат Ульбер.

Он умрет от ран, даже если вирмлинги не убьют его. Ничто не могло его спасти.

За эту ночь Аат Ульбер стал сильнее, и при этом его внешний вид слегка изменился.

Благодаря трем дарам остроумия в его глазах засиял новый свет, острота его восприятия. Теперь он будет учиться быстрее и не забудет ничего из того, что видел или слышал.

По мере того, как он наращивал мускулы, его спина выпрямлялась, и его массивное тело, казалось, легко висело на нем.

После набора выносливости синяки и царапины на его лице начали заживать в считанные часы, и он стал более сознательным, несмотря на ночную усталость.

Обладая тремя дарами грации, он начал двигаться ловко, с легкостью танцора.

Два дара гламура сделали его моложе и красивее, так что даже его шрамы казались привлекательными; в нем появилась новая уверенность, та уверенность, которая побуждает других следовать за ним.

Благодаря дару голоса его тон, казалось, стал глубже и мягче, так что другие были более склонны принять его совет.

После улучшения метаболизма его тело начало ускоряться, дыхание участилось, голос стал выше. Имея десять способностей, он мог бы бегать со скоростью сто миль в час или больше. Имея двадцать талантов, он мог бы даже бегать по поверхности воды.

Но не все свойства, которые он принял в ту ночь, привели к видимым изменениям. Некоторые давали способности, которые оставались скрытыми.

Сам военачальник Храт отказался от обоняния, взятого у собак, чтобы Аат Ульбер мог выслеживать вирмлингов и предупреждать о присутствии любого, кто бродил поблизости.

Благодаря своему зрению он мог видеть острее любой совы и замечать врагов на расстоянии многих миль, даже в темноте.

Небольшой слух сделал бы уши острее, чем у малиновки, и он мог бы услышать призыв о помощи на большом расстоянии.

Так прошла ночь, варвары раздавали дары Аата Ульбера один за другим так быстро, как мог старый посредник, пока он не предоставил все шестьдесят.

Варвары Интернука превратили Аата Ульбера в оружие, созданное из плоти и костей. Они надеялись направить его, как стрелу, в сердце своих врагов, но Рейн не мог не думать о том, как часто стрелы сбиваются с пути.