Сыны Дуба (ЛП)

Ибо он исполнился гнева.

Гнев рождается из отчаяния, — подумал он. Это пришло как воспоминание, и Фэллион не был уверен, повторял ли он что-то, что когда-то сказал Ваггит, или же он только что услышал это от огня.

Но потом он, кажется, вспомнил. Всякий раз, когда мы злимся, — сказал однажды его отец, — это происходит в ответ на чувство беспомощности. Мы все стремимся контролировать свою жизнь, свою судьбу. Иногда нам хочется контролировать тех, кто нас окружает, и даже нужно их контролировать. Поэтому всякий раз, когда вы злитесь, посмотрите на себя и выясните, что именно вы хотите контролировать.

Теперь Фэллион вспомнил. Это было тогда, когда ему было четыре года. Его отец вернулся домой после своих странствий из дальних уголков Индопала. Он принес Фаллиону в подарок яркие перья попугая — желтые, красные, зеленые и синие, — чтобы носить их на шляпах.

Голос его отца стал теперь ясным, как будто он все еще говорил. Как только вы поймете, что именно вы хотите контролировать, сосредоточьте свои усилия на этом.

Его отец всегда казался таким разумным. Он всегда брал конкретные примеры и пытался извлечь из них более важные уроки. В этом он был похож на Смокера: всегда пытался заглянуть за пределы иллюзий, усвоить уроки, которые, как он настаивал, жизнь пыталась преподать.

На что злился Фаллион? Щенок. Маленькая охотничья собака, которую он привел в свою комнату, чтобы поиграть. Щенок помочился на пол, и Фаллион разозлился, потому что даже когда он велел щенку остановиться, тот посмотрел на него печальными глазами и закончил свои дела.

Фэллион улыбнулся этому воспоминанию, и его гнев несколько уменьшился. Его ярость утихла вместе с желанием превратить этот остров в печь, сжечь его и все, что на нем.

— Сэр, — прошептал Джаз Боренсону. — Я думаю, их трое на пляже позади нас. Может быть, четыре.

Фаллион услышал шорох одежды, когда Боренсон вытянул шею, чтобы посмотреть. Фаллиону хотелось бы услышать звон кольчуги, но Боренсон слишком долго находился на корабле, где кольчуга неизбежно ржавела или уносила человека в водную могилу. Сегодня вечером на нем не было кольчуги.

Всего двое, — сказал Боренсон. Те другие — коряги. Скажи мне, если они подойдут ближе.

Итак, Джаз выдумывал разные вещи.

Сердце Фэллиона колотилось. Рианна немного поерзала, и Фэллион прижался к ней. Он тоже чувствовал, как ее сердце колотится в груди, словно птица, порхающая у прутьев клетки.

Луна продолжала восходить; серебристый свет разлился по белому песку. Краб-призрак проскользнул под лодку, словно пытаясь спрятаться под камнем, и Фаллион тупо наблюдал за ним, а затем вытолкнул его обратно пальцами.

Наконец Боренсон тихо вздохнул, смирившись. — Фаллион, зажги огонь.

Фэллиону не нужно было об этом думать. Свет лился из него. Он этого не видел, но чувствовал. Он вырвался из его груди, врезался в кучу травы и коряг, и вдруг появился огненный маяк, пылающий светом, посылающий в небо маслянистый дым.

Свет был намного ярче любого обычного огня, ярче даже кузницы. Фаллион хотел этого. Он хотел наполнить пески светом.

Из стрэнги-саата раздался рык от удивления, и Фаллион слабо почувствовал стук по песку, когда одно из монстров отпрыгнуло.

— Хорошо, — сказал Боренсон, усмехнувшись. Теперь ты можешь остановиться. Они ушли. На момент.

Чего Фаллион не знал, так это того, что Боренсон вздохнул с облегчением. Он видел тень, растущую перед ними, знал, что к ним подкрадывается стрэнги-саат. Но он никогда не представлял себе, насколько близко она подошла. Монстр почти дышал на него.

Фэллион выполз из-под лодки, и Рианна последовала за ним. Оба они держали обнаженные клинки, и было приятно видеть, как от них отражается свет огня.

Маленький костер все еще пылал, пульсируя, как звезда. Фэллион чувствовал себя внутри себя. Его ярость ушла. Он чувствовал себя опустошенным, опустошенным, как огонь в очаге, который вспоминается только как пепел.

Рианна взяла его свободную руку в свою и посмотрела на него с восхищением и оттенком страха. У тебя очень теплые руки. Теперь ты зажигатель.

Боренсон хмыкнул и посмотрел на Фаллиона с грустью в глазах, как будто Фаллион потерял что-то дорогое. Ему не хотелось оставлять мальчика здесь, на пляже, обменивать его на ткача огня. Но именно это он и сделал.

И Фаллион знал, что в следующий раз, когда ему понадобится огонь, это будет проще. Его хозяин прислушается к его призыву.

Даже сейчас он знал, что ему нужно делать. Помогите мне найти больше дров для костра, — сказал Фэллион. Мы должны поддерживать его горение.

Фаллион знал, что это было сделано не для того, чтобы сдерживать стрэнги-саатов. Это было нечто большее. Ему нужно было выразить свою благодарность, свое почтение. Ему нужно было поддерживать пламя.

Когда Фаллион тащил коряги к огню, пришли солдаты.

Их было семеро, семеро мужчин в темных кольчугах, которые звенели во время езды.

Рианна была той, кто заметил их первой: копья сверкали в лунном свете.

Сначала Фаллион подумал, что они ему привиделись. Они двигались странной походкой, высоко подпрыгивая, а затем возвращаясь на землю.