Т-34. Крепость на колесах

Чем хороши немецкие солдаты, так это умением не задумываясь выполнять приказы. Чем плохи немецкие солдаты — это тем, что нестандартная ситуация при отсутствии четкого приказа на какое-то время вгоняет их в ступор. Фронтовики, повидавшие жизнь в разных ее проявлениях, от такой привычки успешно и быстро избавляются. Те, кто выжил, конечно. А вот солдаты, пороху всерьез не нюхавшие, превращаются в мишени. Ненадолго, потом к ним приходит и разум, и инстинкты включаются, и желание жить перевешивает избыток дисциплины. Но все равно есть какое-то время, когда все это еще не выпрыгнуло из подсознания, пересекая грань, отличающую излишне цивилизованного человека от жизнеспособного. Именно тогда не успевших осознать изменения в жизни горе-вояк обычно убивают. Что, в принципе, сейчас и произошло.

Когда в здании штаба рванула граната и захлопали выстрелы, курсант Томас Ильвес как раз стоял рядом с «Ганомагом». Неудачно стояла машина. Или, наоборот, удачно, это смотря с какой стороны посмотреть — здесь, на площади, расположилось два немецких танка и четыре бронетранспортера. Солдаты оккупировали под казарму солидное по местным меркам, аж в три этажа, кирпичное здание непонятного предназначения, стоящее аккурат напротив использованного под штаб горисполкома. Только из-за прорытой аккурат перед войной канавы для стока воды площадка здесь оказалась не столь уж и велика, из-за чего один бронетранспортер пришлось ставить чуть в стороне. Вот им-то и занялся Ильвес, причем собственноручно.

Хорошо еще, к нему не лезли с вопросами. И в самом деле, кому интересен «левый» фельдфебель в изрядно потертом мундире со знаком за ранение да потрепанным и засаленным шнуром за отличную стрельбу, который уже полгода как не положено носить, но кое-кто все еще таскает? Звание ему подбирали с умыслом. Чин такой, что, с одной стороны, не привлекает лишнего внимания, не настораживает раньше времени, а с другой не провоцирует рядовых на панибратское общение. Ну, стоит он себе, курит, лениво пуская дым — так и пускай стоит, есть-пить не просит. А смотрит — так и что с того? Не их начальство. Такой вот простой и примитивный ход мыслей солдат устраивал курсанта как нельзя лучше.

Когда пришла пора, Ильвес начал действовать молниеносно. Хотя над ним и подтрунивали беззлобно, намекая на его медлительность[27], на самом деле он мог двигаться подобно кошке, так же стремительно и бесшумно. Автомат, до того висевший на плече, будто сам скользнул в руки, выплюнув в столпившихся у «Ганомага» и еще не понявших, что случилось, немцев, длинную, в половину «рожка» очередь. Промахнуться с такой дистанции невозможно, даже несмотря на дурную привычку оружия уводить ствол вверх. Два быстрых шага — и перед ним задние «ворота» бронетранспортера, оставленные, разумеется, нараспашку.

В бронетранспортере нашелся один-единственный фриц, который лихорадочно пытался что-то сделать с пулеметом. Короткая, на три патрона, очередь легко отшвырнула его назад. Ильвес подскочил к осиротевшему MG, быстро проверил — все нормально, даже лента заправлена. Оставалось лишь развернуть его в сторону казармы, из которой как раз начали выбегать ошалевшие немцы, и с чувством проредить их длинной очередью. Красота!

Сзади его тут же поддержали нестройным огнем винтовки и автоматы подчиненных. У этих получилось не хуже — меньшую по сравнению с пулеметом скорострельность они успешно компенсировали большим количеством стволов. Немцы заметались, как мыши под дождем. Сверху вылетела граната, рванула, зацепив обе стороны конфликта… Ильвес успел засечь окно, в котором устроился метатель, тут же перевел прицел и, как только немец высунулся, струей горячего свинца вбил его обратно в комнату. Спустя пару секунд там громыхнуло — видать, успел гранату взвести фриц… Впрочем, это было неважно — на отчаянной попытке храброго немца закидать нападающих гранатами всякое подобие организованного сопротивления и закончилось.

Пока группа Ильвеса крошила живую силу, танкисты занялись своими прямыми обязанностями. Кто сказал, что танки с танками не воюют? Еще как воюют! Тут главное, знать, когда и как. Разумеется, огневая мощь «двойки» и, тем более, пулеметных Pz I невелика и заметно уступает вооружению стоящих здесь «чехов». Но при стрельбе в упор по легкой, все же бронетехнике, в которой к тому же сейчас не было экипажей, попросту не успевающих добраться до своих машин, все это разом превращается в маловажную теорию. Тем более, когда стреляют не в наиболее бронированную лобовую проекцию, а в борт. Словом, все сейчас было на стороне атакующих. Несколько секунд — и отперфорированные бронетранспортеры осели, один начал бодро разгораться. Оба танка полыхнули сразу — по ним все-таки работало какое-никакое, а орудие. А потом наступила тишина!