Т-34. Крепость на колесах

— Чего? — непонимающе повернулись к нему товарищи. Сергей объяснил, получив в ответ одобрительное хмыканье. Тем не менее скатываться до уровня своих немецких оппонентов не хотелось, поэтому идея умерла, толком не родившись, и были заданы вопросы, которые, в общем-то, выглядели логично: имя, звание (погоны с кителя немки сорвали еще во время той драки озверевшие заложники, а что на них было изображено, Сергей не помнил совершенно), чем занималась…

Ответ оказался неожиданным. Точнее, предугадать его можно было, но все же не ожидаешь от пленной женщины такого непонимания ситуации. Проще говоря, немка облаяла собравшихся, заявив, что с унтерменшами общаться не собирается. И встала с гордым видом. Откровенно говоря, Хромов решил даже, что у нее началось разжижение мозгов, от чего она перестала понимать расклады. Но, присмотревшись к тому, как дрожат пальцы немки, пришел к выводу: все она понимает, просто форс держит. Издержки воспитания, наверное.

— А по роже? — лениво поинтересовался он. — Фрау… Или фройляйн, не знаю уж, кто вы… Мы вас тогда не тронули и сейчас убивать не планируем. Но, раз уж вам не повезло оказаться на нашем пути, то или мы находим общий язык, или просто выпнем вас, когда уйдем, в ближайший лес. Из которого вы, поверьте, вряд ли выберетесь. Так что вам самой решать, помрете вы или сумеете вернуться домой, к папочке.

Говорил он на своем медленном и резаном немецком, но девушка его, похоже, вполне поняла. И лицо ее перекосилось. А потом она бросилась на Хромова с такой яростью, что он едва успел ее перехватить.

— Вы! Вы! — он сжимал ей кисти рук, а она билась, стараясь дотянуться ногтями до его лица. — Вы его убили!

Селиверстов, которому, похоже, моментально надоело происходящее, решил вопрос быстро и радикально. Спокойно встал, зачерпнул из стоящего в углу бака ковш холодной воды и вылил его на голову пленной. Та аж взвизгнула от неожиданности, и ее боевой задор разом пропал.

— Слушай, организм, — почти ласково сказал разведчик, украв, хоть и не совсем к месту, фразу у Сергея. — Не будь дурой. А то старшой придумает тебе какую-нибудь особо страшную казнь. У него на гадости фантазия богатая и нездоровая.

— Я тебе это еще припомню, — негромко пообещал ему Сергей и, перейдя на немецкий, добавил: — Можно, к примеру, скормить тебя медведям-людоедам. Это специальная порода была выведена еще к вторжению Наполеона[32]. Они его армию и сожрали, кстати… И они все еще встречаются в наших лесах, одного я вчера сам видел.

Закон бытия: чем бредовее утверждение, тем легче в него верят. Главное, морду кирпичом сделать. Последнее Сергей научился изображать еще на экзаменах — настоящему студенту все по плечу. И немка ему, похоже, поверила. Глаза, во всяком случае, выпучила очень убедительно. Наверное, пропаганда у фрицев работала качественно, заставляя поверить в любую гадость про русских. Ильвес, видя это, с заметным усилием удержался от смеха, встал, подошел к ней и ободряюще похлопал по плечу:

— Да не переживай ты так. Будешь говорить — не съедят.

— Ага, только покусают, — фыркнул Сергей, отпуская разом переставшую брыкаться девушку. — Значит, так. Папашу твоего никто сюда не звал. Да, мы варвары. У нас, помнится, кто-то из поэтов хотел вас всех зажарить и съесть[33]. Так что мы — варвары. А он — урод. Поэтому или ты с нами сотрудничаешь, или последуешь за ним. Выбор за тобой. Даю минуту. Время пошло. Шнелль![34]

Ну что же, заговорила. Все те же доброе слово и пистолет… Впрочем, на этот раз результат, как ни странно, стоил затраченных усилий. Во всяком случае, теоретически.

Итак, Лаура Дитрих. Фамилия как у знаменитой актрисы, но ни разу не родственница. Впрочем, в Германии Дитрихов не то чтобы как собак нерезаных, однако же хватает. Дочь того самого толстого майора, который успел поднять тревогу и едва не завалил им все дело.

Майор, не то чтобы убежденный наци, а, скорее, идейный карьерист, не без основания предполагал, что в смутные времена большой войны проще всего добиться успеха в армии. Естественно, когда война победоносная. Поэтому он не торопился с принятием решения, но после того, как немецкие войска асфальтовым катком прошлись по Европе, решил действовать. Тем более что СССР в военном отношении считался куда слабей французов. И потому Лаура, пройдя ускоренные курсы, оказалась при штабе, под крылом папочки. На плечах ее теперь красовались погоны ефрейтора, а занятие было самое что ни на есть скучное — бумаги перепечатывать. В общем, обычный делопроизводитель, только в форме.

До этого момента рассказ выглядел не то чтобы скучно — бесполезно. А вот потом… Те, кто занимается документами, наверное, самые информированные люди в армии. Круче их разве что связисты, и то не всегда.