Тайфун

— Решать не вам.

— Товарищ командир! — послышался голос Беликова. — Я принимаю отраженный сигнал от ледяного хребта. Вы уже видите его на самописце?

Марков с радостью ухватился за возможность отвернуться от Федоренко.

— Да.

Он включил секундомер.

Федоренко наклонился к нему, делая вид, что изучает ленту самописца. На самом же деле он произнес вполголоса:

— Если вы повернете на север, когда еще остается надежда дойти до Берингова пролива, у меня не останется иного выхода кроме как отстранить вас от командования кораблем.

— Попробуйте. Смею вас заверить, вам никто не подчинится. Вы даже не были членом команды. Наш кок пользуется большим уважением, нежели вы.

— Я тоже плавал на подводных лодках.

— В качестве кого? Замполита? Простите, но те дни остались в прошлом. Геннадий, вы не подводник. Мы оба это прекрасно понимаем, как и все, кто находится на борту. Вести «Байкал» в ледовую ловушку — это самоубийство.

— Наоборот, самоубийство — это то, что предлагаете вы, — возразил Федоренко.

Сверившись с секундомером, Марков снова перевел взгляд на самописец глубиномера. Дно опускалось. Глубина увеличилась почти до девяноста метров. Теперь под килем вместо жалких десяти было уже сорок метров воды, и дополнительная свобода позволяла Маркову чувствовать себя богачом.

— Рулевой, лево руля. Держать курс ноль двадцать.

Повадки охотника и добычи укоренились в крови. Было совершенно естественно, что Марков решил прятать свой корабль за приближающимся ледяным хребтом. Осталось двадцать секунд.

Марков собирался ждать до последнего момента и лишь потом поднырнуть подо льдом. Этого требовал инстинкт.

Осталось десять секунд.

— Беликов! Отключи Паваротти и начинай пассивное прослушивание. — Пять секунд. Стрелка секундомера дошла до нуля. Пора! — Рулевой, держать курс. Довести глубину погружения до восьмидесяти метров.

Мичман, управляющий горизонтальными рулями, толкнул вперед маленькую рукоятку, и палуба начала плавно крениться. «Байкал» поднырнул под подводный ледяной хребет.

«Портленд».

Шрамм хотел бы дать Ванну все, что тот желал, но не мог. И дело тут было не в отсутствии опыта, а в законах тригонометрии. Пеленг цели номер девять перестал меняться. Она остановилась или легла на встречный курс, но Бам-Бам не мог определить, что именно. Этому мешала стена льда впереди. Старший акустик вывел на экран сигналы шумопеленгатора, надеясь обнаружить хоть что-нибудь, все равно что, что помогло бы ему разрешить проблему.

В самом центре экрана пульсировали яркие линии с пеленгом ноль-ноль-ноль. Это искусственный кит пел свою…

Линии стали тусклыми, затем исчезли совсем, как будто где-то щелкнул рубильник. Другие линии, заполнявшие остальной экран, свидетельствовали о том, что все системы работают исправно. Молчание было полным.

— Центральный пост, докладывает акустик. Мы только что потеряли контакт с целью номер девять.

— Попробуйте найти его в пассивной полосе.

— Ищу.

Ревущий кит представлял из себя слишком легкую цель, и даже Шрамм понимал, что он слишком долго концентрировал свое внимание на громком, отчетливом звуке. Мир гидроакустики состоит из непрерывных, едва уловимых перемен. Уставившись в одну точку, быстро теряешь представление о том, что происходит в других местах.

Шрамм прошелся по акустическому спектру океана, вслушиваясь в другие, значительно более слабые звуки. Среди них не было ничего рукотворного.

И вдруг — вот оно!

Ого! В центре экрана появилась яркая линия, в том самом месте, где в последний раз находился голос кита. Она быстро размножилась, превратившись в две, три, дюжину линий, постоянно увеличивающихся в яркости.

— Центральный пост, говорит акустик, — с тревогой произнес Шрамм. — Контакт с целью номер девять восстановлен, и звуки очень сильные. Сейчас я пропущу их через анализатор спектра, чтобы идентифицировать источник.

Анализатор вывел спектр шума новой цели на экран. Теперь это было вовсе не записанное на магнитофон пение кита. Ничего даже близко похожего. Не было ни тональных звуков, ни ворчания, ни бульканья.

Вместо этого появились яркое пятидесятигерцовое шипение мощной электрической системы, бурление воды, обтекающей огромный корпус, и отдаленный шелест двух больших гребных винтов, вращающихся очень-очень медленно. Прежде все это скрывал ледяной хребет. Теперь звуки были отчетливыми, как на ладони.

Цель номер девять представляла из себя подводную лодку.

«О черт!»

Шрамм рванул микрофон внутренней связи с такой силой, что тот едва не выскользнул из его вспотевших ладоней словно кусок мыла.

— Командир!

Ванн услышал этот крик. Но не успел еще Шрамм выкрикнуть свое предостережение, как внимание командира привлекло какое-то движение. Он повернулся к УВЧ-экрану над рулевым постом.