Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

Над приморскими кварталами высится собор, которому восемьсот лет. Прямо в гору поднимаются стены мощной цитадели. Первые ее камни были положены тысячелетие назад.

Но меня интересуют сегодня памятники сороковых годов прошлого века. Я ищу все, что может хранить память о Егоре Петровиче Ковалевском. В прошлый приезд библиотекарь Францисканского монастыря помог мне найти том изданных черногорцами исторических записок, где была статья о «рударском капетане» из России. Однако за недостатком времени я не успел тогда порыться в старинных гравюрах.

И вот теперь удача: изображение городской площади в 1839 году. Но ведь Ковалевский видел ее всего годом раньше! Все так, как описывал наш путешественник: австрийский военный оркестр, солдаты во главе с офицером и трубачом, несколько франтов, дама с болонкой, крестьянки с кувшинами на голове. А двое молодцов — это, конечно, спустившиеся сюда, к морю, черногорцы: вон какие пистолеты за поясом!

И еще удача. Бродя по улочкам-щелям, я неожиданно наткнулся на дом с памятной доской — в нем часто бывал Петр Негош, к которому приезжал Ковалевский. С балкона третьего этажа этого дома видна площадь, красные черепичные крыши, колодец, украшенный чугунным литьем.

Отсюда мимо церкви святой Марии я вышел через те же узкие и низенькие ворота городской стены, которыми для Ковалевского началась дорога в горы. Могучие и грозные, они нависали над синью залива.

* * *

Обычно ласковый Ядран в штормовую холодную весну 1838 года доставил много хлопот морякам. Небольшой парусный барк, на котором плыл Ковалевский, попал в полосу встречных ветров. Он сутками отстаивался под укрытием островков. Больше двух недель его трепало в бурном море.

Но вот барк обогнул скалистый мыс с маяком. Отражение парусов заскользило по тихим водам лазурного залива. Хребты защищали его от бурь. Бока Которская словно хотела доказать, что ее не зря считают одним из превосходнейших заливов в мире.

Барк миновал несколько селений, приютившихся у подножия скал. Потом залив совсем сузился. Казалось, каменные стены вот-вот сомкнутся, преградив путь суденышку. Но за ними была бухта, спокойная и прекрасная, как горное озеро. В глубине ее виднелся Котор. Крепостная стена поднималась прямо от воды, зигзагами карабкалась по уступам и терялась в клубящихся облаках.

На рейде Котора не раз гремели пушки. Корабли русской эскадры адмирала Сенявина приходили сюда, чтобы помочь спустившимся к морю черногорцам отбить войска наполеоновского генерала Лористона. Однако позднее гордый народ снова оттеснили от берегов залива. С палубы барка Ковалевский видел над которским дворцом и над мачтами кораблей флаги империи Габсбургов.

Австрийский офицер и чиновник поднялись на судно, зачалившее за массивное железное кольцо. Их заранее предупредили, что горный капитан Ковалевский направляется в Черногорию для поисков золота.

Между австрийцами и черногорцами сохранялся непрочный мир, больше напоминавший перемирие. Стража которской крепости неохотно впустила в город нескольких черногорцев, присланных для встречи русского гостя. Теперь вместе с ними он через узкие ворота покинул Котор. Предстоял подъем на хребет, за которым простирались древние черногорские земли.

Ковалевский хорошо знал тропы Алтая. С горсткой разведчиков золота бродил по таежным хребтам Восточной Сибири, карабкался на гольцы, взбирался к снежным вершинам. И все же он совершенно изнемог, поднимаясь из Котора в горы.

Безжизненной, серой стеной, лишь кое-где как бы забрызганной каплями зелени, хребет круто вздымался над заливом. Узкая тропа вилась между нагромождениями глыб. Палило солнце. Ковалевский то и дело вытирал пот. Черногорцы же, казалось, не замечали подъема и легко перепрыгивали с камня на камень.

Когда тропа вышла к вершине, на плоскогорье, повеяло прохладой. Последний раз оглянулся Ковалевский на залив, скорее угадывая, чем различая среди густой синевы крохотные парусники.

Под вечер путник был у цели. Он знал, что Цетинье мало похож на столичный город. И все же был поражен тем, что увидел. В горной котловине белел монастырь с небольшой церковью. Вокруг — несколько домишек. Вот и вся черногорская столица!

Небольшой отряд воинов расположился возле надетых на пики отрубленных голов турецких беев и пашей. Ссохшиеся под горным солнцем и ветрами, они напоминали о битвах и победах. Спутники горного капитана вскинули ружья для салюта. Встречавшие тоже принялись палить в честь гостя. «Толпы черногорцев окружили меня, приветствовали и целовали: я был в родной семье!» — рассказывал об этой встрече Ковалевский.

Его провели к Негошу, правителю Черногории.

Очень высокий, почти на две головы выше остальных, стройный человек, черные кудри которого падали на плечи, был одет, как все черногорцы, но на шее у него висел большой крест: по обычаю страны, ее правитель непременно принимал сан священнослужителя.