Тайна

Возможно, если бы он рассказал мне о том, что случилось тогда в тайге, если бы я почувствовала, что он глубоко раскаивается, я бы смогла простить его. Он начал было говорить, но тут же замолчал, словно испугался. И я все поняла тогда, почувствовала сердцем. Он не раскаивался. Он просто боялся. Страх мучил его все эти годы. Только страх.

Мне было очень тяжело, и я не знала, что мне делать. Я боялась, что, несмотря на мои уговоры, он пойдет в милицию, и тогда откроется правда нас с Аленой. Я знала, что не смогу объяснить Алене, почему я закрыла его собой, не дала ей выстрелить в него. Вечером того дня я снова пришла на каменистый берег. Она ждала меня.

- Зачем ты так поступила? - спросила она. – Почему ты не дала мне убить его?

- Я сама хочу это сделать, - ответила я и попыталась улыбнуться. - Ты все делаешь сама, и даже одного мне не ставишь.

- Я думаю, тебе не нужно этого делать, - сказала она, - я хочу, чтобы ты в случае чего была вне подозрений.

- Нет, - я старалась, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, - я тоже должна что-нибудь сделать. Для папы… - я отвела глаза.

Не знаю, поверила ли она мне.

- Что он собирается делать? – спросила она.

- Он хочет, чтобы мы уехали.

- Пусть едет, - сказал она, - едет один. Ты должна остаться.

- Но… - начала я.

- Ты должна остаться, - повторила она.

- Хорошо, - сказала я. Сердце упало. Наверное, больше я никогда не увижу его.

Он уехал растерянный, обиженный. Смотрел из окна и глаза его были такими… А я осталась…

Потянулись пустые дни. Я думала о нем. Об Алене. Я не знала, жив ли он. Алена оставила мне сотовый, и иногда звонила, спрашивала - как я… Я говорила что-то и все время боялась, что она сейчас скажет: «Вот и все…» Она ничего не рассказывала. Но однажды сказала: «Сегодня ночью еще с одним будет покончено».

- Будь осторожна, - только это я и могла произнести, – будь осторожна…

Я помчалась на вокзал. Мне было страшно. Страшно за нее. И за него. Я не знала, что делать. Кто должен умереть сегодня – Владимир или Максим? Я должна успеть, успеть!

Добираться на поезде было долго, я взяла такси, и через пару часов была уже в городе. Первым делом я поехала к Алене. Окна ее квартиры были темными. Я вспомнила - она говорила, что Владимир купил дом в пригороде, особняк у реки, я вспомнила название этого места. Позвонила Максиму, сказала, что приеду завтра утром. Я разрывалась между ними обоими - Максимом и Аленой. Я чувствовала. Что они оба бесконечно дороги мне.

В загородном поселке я быстро нашла этот особняк, Алена мне подробно его описывала. Все смеялась над бахвальством Владимира, который покупал этот огромный роскошный дом в надежде в очередной раз утереть нос Максиму, у которого дача была гораздо скромнее.

Если бы я знала, что ждет меня, что ждет мою Алену…

Если бы я успела…

Глава седьмая

Все произошло перед моими глазами…

Я стояла у окна, не в силах вмешаться… не в силах помочь…

Я вошла в дом через черный ход, дверь оказалась не запертой. Возможно, Алена сама открыла ее, готовя себе путь к отступлению.

Я подошла к ней. Она умирала. Ее одежда была в крови, лицо стало серым, блестящие золотые волосы потускнели, губы запеклись, но она оставалась такой же красивой…

Она взяла с меня слово, что я завершу то, что она задумала.

- Лена, - сказала она, - ты должна это сделать. Иначе папа нас не простит… Ты должна убить этого человека, он только притворяется хорошим, он – убийца. Ты должна это сделать, обещай, обещай мне, Лена.

Я наклонилась к ней, погладила ее по лицу:

- Я обещаю, Алена.

- А теперь иди, тебя не должны видеть рядом со мной. Иди… Я люблю тебя, помни… – ей было тяжело говорить. Она умирала.

Я ничего не могла сделать. Мне нужно было идти. Никто не должен узнать раньше времени, что есть еще я. Нужно было идти. И я ушла. Я оставила ее одну на холодном полу, в чужом доме. Мне так хотелось остаться, взять ее за руку, вытереть кровь на лице, обнять, утешить. Но она умерла одна, совсем одинокой, так же, как и жила.

Я спряталась в рощице, отсюда хорошо был виден дом. Я видела, как вошел в дом Максим, как через некоторое время он вышел. Он прошел совсем рядом со мной. Я слышала его дыхание. Скоро он исчез в темноте… а я осталась… я должна была проводить Алену.

Издали я видела, как ее окружили люди, поднимали на носилки, несли к машине. Одна рука ее, прекрасная, тонкая, свесилась и болталась так некрасиво, так не похоже на мою Алену. Ее закрыли чем-то черным, но даже издали я видела рыжие волосы, словно горевшие в свете фар. Ничего больше у меня не было, ничего, кроме памяти о ней и о папе.