Тайна архивариуса сыскной полиции

Пальцы загорелись пока еще невидимым огнем, я обхватила себя за шею и, едва сдерживая крик боли, спросила:  

– Какой миссии?

– Ты не знаешь? – улыбнулся князь. – Он держит в руках невидимый меч, тем самым защищая Петербург от напастей.

– И как же я смогу ему помочь? – тихо спросила я.

– Уверен, ему будет легче лишь от одного твоего присутствия, – заметил Милевский.

Я положила дрожащие руки на колени. Алексей вздрогнул, резко отпустил меня и в мгновение ока поднялся на ноги.

– У тебя ожог, – процедил он сквозь зубы.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть его лица.  

– Хочешь знать, за что арестовали Самсонова? Впрочем, даже если не хочешь. Тебе стоит это знать. Благословенное синее пламя, поговаривают, вновь проявило себя. Степан бурно выразил радость этому факту.

Всё так. Мой дар – угроза. Огонь видит суть, он благословляет на трон, он появляется только тогда, когда приходит пора одной царской династии сменить другую.

Неотвратимо и страшно наступило время перемен.

Хватит трусости, Мари. Я открыла веки, выпрямила спину и, вглядываясь в темные глаза, ответила:

– Вот ведь … фантазия.  

– Кто крадет вас сейчас, Мари? – с детской обидой просила Клер. – О чем вы думаете?

Она совсем замерзла, кончик носа её покраснел. Дрожала, сутулилась и куталась в модное пальто тонкой дорогой шерсти, словно нахохлившийся воробей. Француженка была так забавна сейчас. Несуразное очарование.

– О том, что я непозволительно беспечна. Вы замерзли, мадам Дюбуа – это не делает мне чести, – улыбнулась я. – Идемте же скорей! – взяла её под руку и увела с острова. 

Клер устала. Спотыкалась и практически висела на мне. Извинялась и снова путалась в юбках, будто бы давно не носила платьев. Мужские брюки – бесстыдная мода Европы, наверняка были привычнее для неё.

– Я найму вам извозчика, – в очередной раз удержав её от падения, решила я, – иначе вы рискуете заболеть или разбиться.

Круглая луна светила с темного неба, играла в прятки, прячась за облаком, словно стыдливая невеста. Зажгли фонари, теперь младшие братья ночной красавицы отражались в темных глазах француженки.

– А вы… как же вы, Мари? Когда мы снова увидимся? Вы ведь хотели учиться? Мне нужна ассистентка, – она, волнуясь, снова перешла на французский.

И снова мне предложили помощь ... второй раз за день.

– Я подумаю, Клер, – накрыла её руку и посмотрела по сторонам в поисках повозки.

Праздник. Ни одного свободного извозчика. Похоже, придется идти на трамвай. Потянуло табачным дымом, я бросила мимолетный взгляд на курильщика. Брюки, папироса, короткие волосы … что-то смутило меня, заставляя вглядеться в темный силуэт. Рост? Нет, изящество, с которым он … она… выдыхала едкий дым. Свет фонаря искажал её лицо, и всё же я узнала … Настю.

– Слышу, вам, Мария Михайловна, уже предложили место в Университете, – хрипло заметила Денских. – Мило.

– Мадемуазель Денских! Вы тоже гуляете?! – защебетала Клер. – Помогите же мне уговорить Мари!

– Да, Мария, это было бы замечательно, – кивнула Настя, поднесла папиросу ко рту и сделала глубокий вдох.

Я закашлялась и, извинившись, прикрыла ладонью нос.

Настя швырнула окурок в снег, погасив тлеющий огонек носком сапога.

– Давно ты куришь? – тихо спросила я.

– Давно, – посмотрела на меня Денских. – С тех самых пор, как перестала ждать.

– Ждать? Чего ждать? – непонимающе взглянула на неё Клер, а потом, вероятно, догадавшись, выдохнула: – Ох, простите. Я, наверное, была бестактна.   

– Всё в порядке, – отмахнулась Анастасия. – Никакой драмы. Несчастная любовь случается в жизни почти каждой женщины, так ведь, Мария Михайловна?

– Так, – согласилась я.

Я не знала, что она любила, и не знала, что любовь её была несчастной. Не поддержала, не разделила печаль.    

Господи, как же это горько – терять друзей. Наши ежедневные письма, фотокарточки и засушенные цветы. Улыбки, шутки, понятные лишь двоим. Тайные помыслы, откровения. Длинные волосы в косу вечерами. Я заплетала Настю, как когда-то Оля заплетала меня. Всё ушло.