Тайна асассинов

Т. Герцль, как и его соратник М. Нордау, был очень скептического мнения о социализме и полагал, что социализм не согласуется с человеческой натурой, особенно с еврейской, «индивидуалистичной со времён Моисея до сего дня». Он также предвидел, что евреи очень скоро станут для социалистического движения «мавром, сделавшим своё дело, после завершения которого от них избавятся».

Однако, руководство мировым сионистским движением уже в первые годы своего существования попало в руки выходцев из России. Это было, конечно, естественно для демократической организации, поскольку именно в России жила и страдала основная масса евреев, жаждавшая освобождения. Но предреволюционная российско-еврейская среда была в очень сильной степени захвачена марксистским и общероссийским влиянием и произвела на свет целую серию разнообразных гибридов сионизма с социализмом и толстовством, в течение почти столетия господствовавших во всех еврейских начинаниях. Склонность к социализму и «непротивление злу» автоматически влекло за собой и марксистское пренебрежение к национальности и навязчивую, пацифистскую преданность парадоксальным лозунгам «арабо-еврейской дружбы».

Нельзя сказать, что кто-нибудь из ранних сионистов пренебрежительно относился к арабам, но они уже в достаточной степени понимали неимоверную сложность проблемы сосуществования цивилизаций. Европоцентрическая марксистская теория, поставившая во главу угла экономические отношения, вообще не подразумевала никаких различий между людьми, кроме классовых. Конечно, только европейские евреи, не имевшие никакого понятия о иных культурах, могли принимать всерьез такое варварское упрощение действительности как марксизм. Евреи — выходцы из арабских стран, не по наслышке знающие мусульманскую культуру, никогда не обманывались на этот счет и в массе своей не следовали за социалистами-миротворцами. Российские выходцы, по-видимому, внушали больше надежд израильскому истэблишменту, если перевод этих очерков на русский язык задержался на целых полвека.

Часто именно ложные идеи поддерживают людей, а иной раз и обеспечивают им победу. Если бы руководство Израиля в 1947 г. не было, в основном, просоветским, СССР не позволил бы ООН проголосовать за признание еврейского государства. Если бы политика этого государства (и предшествовавшего ему Ишува) в течение долгих лет не опиралась на вдохновляющие мечты о близком мире с арабскими соседями, Израиль не смог бы вырасти в десять раз за последние 50 лет. Жесткая политическая реальность порой строится на неверных и расплывчатых иллюзиях.

Крушение социализма во всей восточной Европе, нескончаемый вандализм интифады и смерть Арафата сместили общественное мнение и приоритеты издателей таким образом, что мысли основателей сионизма перестали казаться им шокирующими. Я лично помню, сколько сил потребовалось приложить сионистским активистам из России, чтобы заставить (да и то, только через пять лет после победы М. Бегина на выборах) израильских издателей «Бибки Алия» включить в свой план труды В. Жаботинского.

Все пятеро выбранных автором основателей сионизма были выдающимися писателями, преуспевшими еще до начала своей сионистской деятельности, владевшими несколькими языками и принадлежавшими к европейской культурной элите. В общепринятом словоупотреблении все пятеро были «ассимилированные евреи».

Что такое «ассимилированный еврей»? Среди кого он ассимилирован? Никто из нас не представляет себе ассимилированного еврея трактористом или шахтером. В простонародной среде евреи неизбежно выделяются. И их ассимилированными не назовешь. Зато легко представить ассимилированного еврея среди физиков, художников или журналистов. (А мне пришлось познакомиться и с евреями-уголовниками.) Одним словом, легко представить себе ассимилированного еврея членом какой-нибудь замкнутой, часто элитарной, группы. В элите и ассимилироваться легче, потому что в элите ведь от всякого можно ожидать какого-то своеобразия. В творческой элите (и, как ни странно, в преступном мире) экзотика, странности и всевозможные чудачества зачастую приветствуются, чтобы не сказать, культивируются. Даже и самая принадлежность к еврейству в элите порой рассматривается как сорт чудачества.

В конце XIX века ассимилированные евреи в Европе и в России составляли еще редкое меньшинство. Спустя сто лет в результате гитлеровского Голокоста и сталинского Всеобуча ассимилированные евреи превратились в абсолютное большинство еврейского народа, и они ассимилировались уже не в элите окружающих народов, а в тех средних социальных слоях, в которых чудачества и оригинальность не только не поощряются, но и не прощаются. Т. е. сионистский заговор кучки интеллектуалов позапрошлого века пришелся большинству евреев как раз впору.

Двое из славной пятерки (Л. Пинскер и Вл. Жаботинский) были уроженцами России и писали на русском языке. Двое других (Т. Герцль и М. Норда у) происходили из Австро-Венгерской Империи и писали по-немецки. И. Зангвил родился в Лондоне и был признанно известным английским писателем.