Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии

Заметка в Типиконе Евергетидского монастыря отражает практику, получившую распространение в константинопольских монастырях в XI веке. Суть этой практики заключалась в еженедельном пении канона, начинающегося ирмосом «Яко по суху» и имеющего имя «Николая» в акростихе Богородичнов каждой песни. В Великую Субботу этот канон заменялся на канон, начинающийся ирмосом «Волною морскою»[1674].

В русских дониконовских рукописях помещались оба канона. В старопечатных изданиях Триоди Цветной (до Патриарха Никона Цветная Триодь открывалась службой Лазаревой субботы) канон Николая находится среди служб Великой Пятницы, а канон Симеона отнесен на Великую Субботу. В послениконовских изданиях Триоди печатается только канон Николая, но в заглавии стоит имя Симеона Логофета, взятое из другого канона. Таким образом, «Канон на плач Пресвятой Богородицы», надписанный именем Симеона Логофета в современных изданиях Триоди на славянском языке, в действительности принадлежит Николаю[1675].

В то же время имеется тематическое сходство между этим каноном и рассмотренным выше «Похвальным Словом» Симеона Метафраста.

Часть тропарей канона написана от лица Богородицы, Которая обращается к Своему возлюбленному Сыну со скорбными и недоуменными вопрошаниями:

Се Свет Мой сладкий, Надежда и Живот Мой Благий, Бог Мой угасе на Кресте, распалаюся утробою, Дева, стенющи, глаголаше[1676].

«Вот, Свет мой сладкий, Надежда и Жизнь Моя благая, Бог Мой угас на Кресте, Я внутренне терзаюсь», — говорила Дева, рыдая.

Едину Надежду и Живот, Владыко, Сыне Мой и Боже, во очию свет Раба Твоя имех, ныне же лишена бых Тебе, сладкое Мое Чадо и любимое[1677].

«Ты был единой Надеждой и Жизнью, Владыка, Сын и Бог Мой, и светом очей для Меня, Рабы Твоей, ныне же я лишилась Тебя, сладкое Мое Чадо и любимое».

Мертва Тя зрю, Человеколюбче, оживившаго мертвыя, и содержаща вся, уязвляюся люто утробою. Хотела бых с Тобою умрети, Пречистая глаголаше: не терплю бо без дыхания мертва Тя видети[1678].

«Мертвым вижу Тебя, Человеколюбец, оживившего мертвых и держащего вселенную, тяжко страдаю, — говорила Пречистая. — Я хотела бы умереть вместе с Тобой, ибо для Меня невыносимо видеть Тебя мертвым, бездыханным».

В «Похвальном Слове» Симеона Метафраста Богородица тоже обращается к Своему Сыну с аналогичными вопрошаниями[1679].

В каноне присутствуют те же самые подробности, касающиеся участия Богородицы в событиях, последовавших за смертью Иисуса Христа на Кресте, которые Симеон Метафраст включил в «Похвальное Слово». В частности, говорится о желании Богородицы принять участие в снятии тела Иисуса с Креста:

Хощу утробу Мою на руку, имаже яко Младенца держах, с древа прияти, вещаше Чистая, но никтоже, увы Мне, Сего даде[1680].

«Стремлюсь Сердце Мое с Древа принять на руки, которыми Младенцем Его держала. Но, увы Мне, — вещала Чистая, — никто Мне Его не дал».

При снятии тела Иисуса с Креста Матерь Иисуса кладет его на колени и целует:

Приимши Его с плачем Мати неискусомужная, положи на колену, молящи Его со слезами и облобызающи, горце же рыдающи и восклицающи[1681].

Приняв Его с плачем, Матерь, не знавшая мужа, к Себе положила на колени, моля Его со слезами и лобызая, и горько рыдая, и восклицая.

Как и в «Похвальном Слове», именно Богородица обращается к Иосифу Аримафейскому с просьбой пойти к Пилату и испросить тело Иисуса, и именно в ответ на Ее мольбы Иосиф делает это: