Тайна болезни и смерти Пушкина

В последний день Масленицы бал в Зимнем дворце начался днем и продолжался до ночи. Поэт разговаривал с художником Г.Г. Гагариным о «Моцарте и Сальери». После спектакля актеров французской труппы возобновились танцы, во время которых Наталье Николаевне сделалось дурно. Едва Пушкин привез ее домой, у нее случился выкидыш. Пушкин отметил в дневнике: «Все это <масленичные веселья> кончилось тем, что жена моя выкинула. Вот до чего доплясалась». Об этом он сообщал и Нащокину в конце месяца: «Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла…». Отъезд в деревню откладывается до выздоровления Натальи Николаевны. На восстановление здоровья ушло больше месяца, и только 15 апреля 1834 года Пушкин проводил до Ижоры жену, ехавшую с детьми в Полотняный Завод на лето. По пути она заезжала в Москву и Ярополец.

Пушкин, конечно, высчитал, когда произошло зачатие выкинутого плода. Если роды намечались на август месяц 1834 года, то зачатие произошло в ноябре 1833 года. Пожалуй, мы можем вычислить даже дату, когда должен был родится третий ребенок Пушкиных, не случись катастрофы 4 марта 1834 г.

Пушкин вернулся из 3-месячной поездки в Поволжье к вечеру 20 ноября 1833 года и у него в «резерве» всего 10 дней, чтобы ребенок родился хотя бы в конце августа. Что он мог сделать за 10 дней, если для зачатия первого ребенка потребовалось полгода? Значит все случилось, как минимум, за неделю до приезда Пушкина, чтобы в последующем снять возможные вопросы о досрочных родах. Итак, 10–13 ноября, отсчитываем вперед 40 недель (280 дней) и получаем 20–23 августа 1834 года. Вполне нормальный срок, чтобы отцом считать Пушкина, а недостающая неделя до 280-ти дней, как правило, не служит серьезным основанием считать роды преждевременными.

Все это прекрасно высчитал и сам Пушкин и с отъездом Натальи Николаевны в деревню он решил осуществить некий эксперимент, чтобы на все сто процентов убедиться в том, что все его расчеты соответствуют действительности. Для этого еще раз обратимся к письмам Пушкина, которые он, начиная с 17 апреля 1834 года, регулярно посылает из Петербурга сначала в Москву, где Наталья Николаевна останавливалась у родителей на две недели, затем в Ярополец и, наконец, в Полотняный Завод. Всего было написано 27 писем, в том числе два письма из Болдино в Петербург, куда к тому времени уже вернулась Наталья Николаевна с детьми.

Сначала несколько слов о перлюстрации писем Пушкина цензурой. В начале мая 1834 года Пушкин узнает от Жуковского, что его письмо к жене от 20 и 22 апреля, где он непочтительно высказался о своем камер-юнкерстве, прочитано на московской почте и представлено полицией Николаю I, который был рассержен, но успокоился после объяснения Жуковского. Действительно, в этом письме из Петербурга в Москву к своей жене, Пушкин написал, что сказался больным, чтобы не ходить с поздравлениями к наследнику в связи с его совершеннолетием: «…царствие его впереди; и мне, вероятно, его не видеть». Далее его знаменитый пассаж, ранее приводимый нами: «…Видел я трех царей…», где прошелся по «третьему» царю, который, «…хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, ни променять его на четвертого не желаю».

В своем дневнике Пушкин делает запись от 10 мая 1834 года следующего содержания: «Г<осударю> неугодно было, что о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и благодарностию. Но я могу быть подданным, даже рабом, – но холопом и шутом не буду и у Царя Небесного. Однако какая глубокая безнравственность в привычках нашего Правительства! Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать Царю (человеку благовоспитанному и честному), и Царь не стыдится в том признаться – и давать ход интриге, достойной Видока и Булгарина! Что ни говори, мудрено быть Самодержавным!»[100]

В некоторых письмах он язвительно «шлет приветы» тем, кто их читает. Так, в письме от 29 мая 1834 г. из Петербурга в Полотняный Завод он «уколол» полицию: «Что ты путаешь, говоря: о себе не пишу, потому что неинтересно. Лучше бы ты о себе писала, чем о Sollogoub, о которой забираешь в голову всякий вздор – на смех всем честным людям и полиции, которая читает наши письма». Есть в этом письме и кое-что посерьезнее, чем «приветы» полицейским: «Ты зовешь меня к себе прежде августа. Рад бы в рай, да грехи не пускают». Договаривались, что Пушкин постарается заехать в Полотняный Завод по пути в Болдино в августе 1834 года. Но какие-то обстоятельства личного характера заставляют Наталью Николаевну просить мужа приехать в июле. Что это за обстоятельства, она не пишет, но Пушкин догадывается, похоже что ПЛН может подъехать в Калугу, куда Наталья Николаевна наезжает на балы и другие увеселительные мероприятия.