Тайна болезни и смерти Пушкина

Не могла не прочитать эти «Письма» и Наталья Николаевна, поскольку она не только догадывалась о суицидных настроениях мужа, но и прекрасно знала причину этих настроений и принимала свои меры к тому, чтобы как бы «не замечать той беды», которую муж «слишком замечает». В письме к брату Дмитрию Николаевичу с просьбой о помощи Наталья Николаевна пишет: «Ты знаешь, что пока я могла обойтись без помощи из дома, но сейчас… я считаю своим долгом помочь моему мужу в том затруднительном положении, в котором он находится; несправедливо, чтобы вся тяжесть содержания моей большой семьи падала на него одного…». Она просит брата назначить ей «с помощью матери содержание, равное тому, какое получают сестры… мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю как вести дом… Мне очень не хочется беспокоить мужа… мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам и, следовательно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна… Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь обеспечить его положение».

Из деликатности, а также, желая сохранить семейную тайну, она сводит причину упаднического настроения мужа всего лишь к нужде, свалившейся на их семью, поскольку ее письмо может стать документальным свидетельством о семейной трагедии Пушкиных. Она прекрасно знает, что Пушкин стремительно движется к своей желанной смерти. А он подтверждает это своим очередным произведением «Полководец», толчком к написанию которого послужило торжественное богослужение в дворцовой церкви 7 апреля 1835 года в Светлое Воскресенье, на котором он присутствовал по долгу придворной службы. «Нечаянное посещение» галереи 1812 года в этот день, вероятно, дало толчок к замыслу этого стихотворения.

Первые строки, относящиеся к нему: «О люди! Низкий род! Достойный слез и смеха, Жрецы Минутного, поклонники Успеха», – были записаны вскоре после этого посещения. Стихотворение посвященного памяти Михаила Богдановича Барклая-де-Толли (1761–1818), главнокомандующего русскими войсками в начале Отечественной войны 1812 г., выработавшего план отступления русской армии в глубь страны и руководившего (до 17 августа 1812 г.) операциями по отступлению.

Размышляя над полной внутреннего трагизма судьбой фельдмаршала, Пушкин писал:

Там, устарелый вождь! как ратник молодой,Искал ты умереть средь сени боевой,Вотще!

Преемник твой стяжал успех, сокрытыйВ главе твоей. – А ты, непризнанный, забытыйВиновник торжества, почил – и в смертный часС презреньем, может быть, воспоминал о нас!

Затем усилил трагическое звучание второго стиха:

«Там устарелый вождь, как ратник молодой,Свинца веселый свист заслышавший впервой,Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, —

Вотще!..»

Остальные строки не были пропущены цензурой и заменены отточием.