Тайна булгаковского «Мастера…»

В свой довольно солидный по объёму роман Булгаков поместил всего одну иллюстрацию — «план Иерусалима 1 в. н. э.». На старинном рисунке подробно обозначено, где и какой находится дворец, где и какие расположены ворота и так далее.

Для чего нужны эти подробности? Имеют ли они какое‑либо отношение к сюжету «Мастера и Маргариты»?

Нет, не имеют.

На «план Иерусалима» в романе не ссылается никто. Ни Воланд, рассказывающий о Понтии Пилате и Иешуа. Ни мастер, предстающий перед читателями в качестве автора собственной версии древней евангельской притчи. Ни даже сам автор, называющий себя «правдивым рассказчиком» всей «мастер‑и‑маргаритовской» истории.

Но зачем он тогда вообще нужен — этот рисунок?

Не для того ли, чтобы обратить внимание читателей на схожесть контуров древнего Иерусалима с очертаниями какого‑то другого аналогичного комплекса?

Допустим.

Но какого?

Откроем третью главу «Мастера и Маргариты», которая называется «Седьмое доказательство», и найдём то место, где Берлиозу почудилось, что иностранный «консультант» психически ненормален. Озадаченный редактор спросил:

«— А где вы будете жить?

— В вашей квартире, — вдруг развязно ответил сумасшедший и подмигнул».

Почему Воланд не пожелал остановиться в гостинице, где ему полагалось проживать, как и всем приезжавшим в СССР иностранцам? Почему вдруг стал претендовать на жилплощадь, которую занимали Берлиоз и его сосед Лиходеев? Чем так понравилась ему именно эта квартира?

В романе она названа «нехорошей». Потому что…

«…два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать».

Странная жилплощадь. И в то же самое время — самая обычная, каких в Москве тысячи. Читателям даже называется точный её адрес: это квартира № 50 в доме № 302‑бис по Садовой улице. И сообщается, что когда‑то она принадлежала вдове ювелира Анне Францевне де Фужере.

Анна Францевна да ещё и де Фужере. Опять непонятная заграничная «экзотика»? Снова странное пристрастие к именам западноевропейского происхождения? Но зачем? Или это зашифрованный намёк?

Разумеется, намёк.

И подсказка читателям.

Скромные «фамильные» данные «ювелирши» сразу же давали понять современникам Булгакова, кого имеет он в виду. Ведь инициалы у его героини (А.Ф.) точно такие же, как и у последней русской императрицы, которую, как известно, звали А лександрой Ф ёдоровной. И которая по происхождению была германской принцессой.

Тем, кто понял этот «царский» намёк, сразу же становилось ясно, что «нехорошая квартира» — это не обычная московская коммуналка, а некая властная территория, на которой положено проживать правителям.

В Москве таким местом являлся Кремль. В Кремле проходили коронации русских царей. В Кремле обосновалось и советское правительство, переехавшее в первопрестольную из Петрограда. В обычных гостиницах большевистские лидеры (так же, как и Воланд) жить не пожелали, в них стали селить партийных функционеров рангом пониже. Вожди же предпочли занять квартиры в Кремле.

Да и где кроме, как в «нехорошей квартире», то есть в Кремле, мог проживать глава Массоли… то бишь глава Совнаркома Ленин? И откуда, как не из Кремля, стали в первую очередь «бесследно исчезать» люди?

В романе сказано, что ювелирша…

«… три комнаты из пяти сдавала жильцам: одному, фамилия которого была, кажется, Беломут, и другому — с утраченной фамилией».

В более ранних редакциях романа жильцы названы более определённо: Михаил Григорьевич Баломут и Кирьяцкий. Второй жилец сразу ассоциируется с главой Временного правительства Керенским. Фамилия другого, скорее всего, является булгаковской шуткой. Под Михаилом Баломутом писатель явно имел в виду самого себя, жильца квартиры № 50 в доме на Большой Садовой улице («булгак», как мы помним — это «ёрник», «баламут»).

Последним из тех, кто «бесследно исчез» из «нехорошей квартиры», стал, как мы знаем, директор театра Варьете Стенай Лиходеев.

Тот, что проживал в соседних с Берлиозом комнатах.

Кто мог послужить прототипом этому загадочному персонажу? Не оставил ли Булгаков в его фамилии каких‑либо подсказывающих намёков?

Оставил.

Фамилия Лиходеев сложная, составлена она из слов «лихие деяния». Напишем их иначе: Лихие Деяния — «Л» и «Д». У кого из сподвижников Ильича были похожие инициалы? У Троцкого. Звали его Лев Давидович — «Л» и «Д». И он (так же, как и Ленин) жил в «нехорошей квартире», то есть в Кремле.