Тайна черного леса

– У моей мамы было пять пар проколов в ушах, – рассказала мама, держа четыре гвоздика в ладонях. – Я никогда не видела, чтобы она носила все пять… сложно не заметить, что ее и мой комплекты одинаковые, словно они один пятипарный комплект. Шайн рассказал мне, что вы с ней сделали в Черном Лесу. Рассказал о магических животных… я думала, он приложился к бутылке и перебрал, если честно. Поверить в такое сложно…

Я усмехнулась. Горько усмехнулась. Пьянство моего отца я помнила достаточно хорошо, притом что очертания его лица давно стерлись из моей памяти. Встречу на улице – не узнаю.

– Я решила отдать эти талисманы тебе. Сделаем еще четыре прокола в косметическом кабинете. А я себе другие куплю. С синими камнями цвета маминых цветов, как давно хотела. Двухпарных комплектов талисманов продается очень много. Все же второй уровень магии довольно распространен.

Мама передала мне свои четыре гвоздика, и я почувствовала их комплектность со своими шестью. Мама проколола уши в три года, как и я. Она сорок четыре года носила этот комплект и спустя столько лет отрывает их от себя?

– Бабушка не успела мне рассказать, как разбудить Ноя, – призналась я, осознавая, что мама до сих пор не заговорила про снотворное. Она не будет меня пилить, как то делала госпожа Термфарон. – Дядя Шайн ведь уже рассказал, что дух бабушки растворился в моей магии?

– Да, рассказал. Поэтому я принесла сюда ее дневники на случай, если что-то пойдет не так. Как только тебе станет легче, пролистаешь. Может быть заметишь что-то новое, какую-нибудь подсказку.

– Ты ведь знаешь, какой была бабушка. Она никогда ничего… особо секретного… не записывала. Всегда держала в голове. Да, я думаю, нечто, для чего мне нужен был пятый уровень, относится к… особо секретному. Ммм, скажи, что там с Ноем? Он еще жив? Есть изменения в лучшую сторону?

Мама кивнула, но ее улыбка выглядела… не очень.

– Душу удалось сцепить с физическим телом. Целители прогнозируют усиление его души в течение… трех-четырех лет. Восстановление протекает очень медленно. Мамин способ мог бы ускорить восстановление… Никто не будет давить на тебя. Я попросила… я предположила, что ты тоже можешь не знать. Так что не вини себя. Если получится найти, то мы будем рады. Если не получится, то просто подождем, пока Ной восстановится естественным способом.

– А Люмине? Как Люмине?

– Я не знаю. Ее никто не перевозил в столицу. Ее мать получила компенсацию от академии на оплату больничных счетов, написала отказ от опекунской ответственности и скрылась с деньгами.

Все настолько плохо? Из оговорки Люмине в Черном Лесу я поняла, что мать ею дорожит исключительно как активом, но после отказа жениха от нее, ее мать требовала деньги от ректора провинциальной академии (об этом мне сказал дядя Шайн). Как родная мать могла так поступить со своей дочерью? Написать отказную, чтобы целители ее больше не вызывали и уйти с чистой совестью?

– Значит Люмине совсем одна… – вздохнула я, даже не представляя, какая судьба ее ждет. Кто будет платить за заботу о девушке в коме? По закону же если опекун не находится в течение полугода…

– А как же ее отец? – вспыхнула я. – Конечно, Люмине внебрачная дочь, рожденная любовницей, но… ее отец кто-то с фамилией Фарелл? Неужели у богатейших Фареллов не найдется жалкой, по их меркам, подачки для нее?! Люмине же… она ни на что не претендует. Она не проблема. Она живой человек!

Мама была немного в шоке от моей информированности, так что мне пришлось рассказать подробности нашего с Ноем и Люмине разговора во время вступительного испытания. Я рассказала, что сначала Ной плохо относился к Люмине… и я была от нее не в восторге по первому впечатлению. Но я признала, что у нее были свои причины так себя вести! Ее мать принуждала развивать более слабый талант некромантии и давить более сильный – целительство. После прошлогодних событий в Шарконских землях Совет возвышал боевиков и некромантов, и об этом знали все.

8

Четыре новых прокола я сделала в тот же день, как мама подарила мне свою часть бабушкиных талисманов, и теперь в моих ушах красовались все десять талисманов. Мой восторг было не описать словами, несмотря на явные насмешки косметолога из-за того, что в восемнадцать лет я пришла делать проколы для украшения с мамой, с папой, двумя дедушками и бабушкой. Объяснять ей роль дяди Шайна и его родителей в моей жизни, естественно, никто не стал.

До начала учебного года оставались считанные дни, и я активно готовилась к поступлению. Мама и госпожа Термфарон ходили со мной по магазинам, покупая новые учебные пособия (можно было взять в библиотеке, но госпожа Термфарон настояла купить новые), одежду, канцелярию и иные вещи, которые мне могли понадобиться в учебе.