Тайна Черного моря

А, В, С — все. Пока еще «лекари» не придумали других растормаживающих способов воздействия на психику человека, скрывающего информацию.

Но почему, почему я хочу говорить, если не засыпаю, не чувствую симпатии к этой парочке и не трепещу перед ними от страха? Потому что я сильнее их. Потому что я мудрее их. Потому что я...

Стоп. Вот оно.

Хутчиш не испытывал страха. Хотя во всех случаях А, В и С страх присутствует, пусть и неосознанно, скрыто, на уровне подсознания, но — присутствует. И Хутчиш наконец вычислил дьявольское зелье, которым его накачали. Галлюцинации оказались лишь побочным эффектом.

Это был метапроптизол, «лекарство против страха»: недавно разработанная в лаборатории № 17, аналогов в мире и способов борьбы с ней пока не имеющая «сыворотка правды». Изготовленная на основе пшеничной горилки. Уничтожающая любые проявления страха — от опасения порезаться во время бритья и боязни сказать что-то не то в компании до трепета перед пытками и ужасом перед смертью. И теперь Хутчиша уже не волновало, каким манером его хотят заставить говорить. Он будет говорить, потому что может и хочет делать все, что пожелает. Он все равно умнее и сильнее экзекуторов. И никто не сможет заткнуть ему рот.

Это и было хуже всего.

— Кто вы такой? — опередила вопросом своего партнера девушка; ее звонкий от волнения голос проник в сознание прапорщика, не встретив никаких преград. Словно голос матери.

И Анатолия прорвало. Анатолий начал говорить. Правду.

— Кто я такой? Я не знаю. Нет-нет, правда не знаю. Наверное, никто. Ведь я не существую — по всем документам и справкам я числюсь давно и неоспоримо мертвым. У меня нет родителей, нет жены и детей. Я — это моя работа, и только моя работа — это я. Одно без другого не существует.

— Но имя-то у вас имеется? — терпеливо поинтересовался чернявый.

Девушка, шурша тканью салатовой куртки, потянулась к сумочке за сигаретами и зажигалкой. Сигареты нашлись, а вот зажигалки на месте не оказалось. Наверное, потеряла. Это было очень обидно.

— Конечно. Я же человек... Хотя и в этом я подчас начинаю сомневаться...

Под воздействием метапроптизола ты не опасаешься ничего. Даже проявить малодушие. И Анатолий проявил его. Сделал акцент на жалости к самому себе, потому что больше нечем было заслониться от зелья, раздирающего шлюзы мозга.

— Имя! — вкрадчиво проговорил тот, кого девушка назвала Артемом.

— Вам нужно имя? Пожалуйста: меня зовут Анатолий Анатольевич Хутчиш. Но так ли это на самом деле — мне не известно. Честное слово. Я сирота. Я найденыш.

Он говорил, говорил и не мог остановиться.

— Сирота?.. — несколько сбитый с толку Артем взглянул на спутницу.

Та передернула плечами, но кивнула: врать под действием этого препарата невозможно. Потом принялась завороженно крутить простенькое серебряное колечко на пальце. Очень Артем не любил, когда она так делала.

— Да. Меня воспитывали не родители, — всхлипнул Хутчиш. Комплексы, о существовании которых он даже не подозревал, перли из него, как грибы после дождичка. — Меня воспитала моя страна. Мои командиры. Старшина Голованов, прапорщик Ткачук, майор Нефедов... Так кто же я на самом деле? Винтик в боевой машине. Который выточили под конкретную работу. Те, кто всегда остается в тени. — Он сглотнул комок в горле. — Знаете ли вы, что это такое: норматив бега две тысячи метров по пересеченной местности — в догонялки с десятью пограничными собаками? Или юниорское тренировочное задание — начать громко говорить по-русски поблизости от входа в рижскую пивнуху «Земозела»? — Анатолий сделал паузу, сдерживая плач. Не сдержал. — Значит, я не человек. Меня учили. Натаскивали. Направляли. Дрессировали. Вразумляли. Лепили из меня, человека, машину смерти...

Хутчиш не играл. Хутчиш изливал душу. То, что он никогда раньше не задумывался о подобных вещах, его уже не интересовало. Хутчиш торопился рассказать все. Слезы обильно текли по его щекам (выходил метапроптизол), тело содрогалось в рыданиях.

Марина закусила кулак. Потянулась к сумочке за сигаретами. Вспомнила, что потеряла зажигалку. На мгновение ее лицо стало некрасивым. Но истерики не случилось.

— На кого ты работаешь? — твердым тоном попытался прервать поток словоизлияния Артем. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Пленный говорил не переставая, но пока ни на слово не приблизился к делу. И, повернувшись к спутнице, Артем зло бросил: — Ты не соврала, что прекратила глотать таблетки?

— На кого я работаю? — взахлеб рыдал Хутчиш и опять же говорил правду: — Этого я тоже не знаю. Нет-нет, я не вру. Я служу своей стране. Однако что это такое — моя страна? Я давал присягу не пожалеть жизни, если потребуется, для защиты моей Родины, Союза Советских Социалистических Республик. Но — где сейчас этот Союз? Нет его. Значит, я не защитил его? Значит, я предал Родину? Убейте меня, я не достоин жить...

— Кто твой начальник, кто стоит за тобой? — продолжал упорствовать Артем.