Тайна Черного моря

— Тут дело у меня одно осталось недоделанным... Стилистика произнесенного покоробила самого Петра. Кроме того, виноватые глаза и достоинство в голосе выдавали юношу до покраснения ушей своей несовместимостью. Осталось только собирать несуществующие ворсинки на одежде.

— Знаю, знаю, — грустно улыбнулся блондин. — Дело на миллион долларов.

Петя вскинулся, испуганно хлопнул губами, но смекнул, что это просто шутка такая, оборот речи, и ни в чем Анатолий Рудольфович его не подозревает.

— Нет, я действительно собрался отсидеться на даче... Но тут предложили...

Он замолк и смущенно поковырял прыщ на подбородке.

— Ага, — кивнул блондин. — Мне бы тоже побриться не мешало... Ну что с тобой делать, горе ты мое луковое? Где тебя спрятать, чтоб ты под ногами не путался?

Хутчиш повертел головой, словно собирался присмотреть убежище для юноши прямо здесь, в музейном зале.

Хотел ли Петя, чтобы его спрятали? Наверное, хотел. Лучшего выхода из положения, чем передоверить себя этому прекрасно владеющему обстановкой блондину, и выдумать нельзя было. А может, взять его в напарники и на паях оттяпать зеленый миллион? Уж Анатолия Ивановича проныре Мойлу не надуть.

Все, решился Петя. И уже рот раскрыл, чтобы про Мойловы провокации рассказать... да видимо, плохо провайдер знал себя.

— Анатолий Максимович, — готовый к скандалу, начал запасаться воздухом Пьеро, — почему вы не оставите меня в покое? Неужели так трудно оставить меня в покое!

И, как перед дракой, снял огромные солнцезащитные очки.

Он повысил голос и этим привлек внимание посетителей музея. Удивленные лица выдвигались из-за паутины игрушечных лееров и бушпритов. Очевидно, им поднадоело созерцать дары моря. Любопытно, что бы они сказали, если б узнали, что за неполный рабочий день прапорщик Анатолий Хутчиш по собственной воле перелопатил столько пластов «флотской» информации, что теперь запросто мог садиться за написание «Большой Морской энциклопедии» в двадцати семи томах? Теперь от одного слова «шпангоут» у Хутчиша могла случиться морская болезнь.

— Ты кое-что перепутал, — обдав морозом, взглянул Хутчиш в обрамленные синяками глаза провайдера. — Ты собирался рассказать мне о деле на миллион долларов, а не истерики закатывать.

Анатолий водрузил мигом заткнувшемуся скандалисту очки на нос и вывел из музейного зала. Разочарованные зрители, которым было отказано в динамичном зрелище, вернулись к созерцанию статичных форм.

Вход в зал по бокам от дверей охраняли трехметровые латунные фигуры матроса и офицера-краснофлотца. Только здесь Петя опомнился и попытался вывернуться из веско лежащей на его плече руки. Куда там.

— Не рыпайся, дурик, — подмигнул мегатонник и неожиданно для Пети сам убрал руку. — Я ведь тебе добра желаю.

— А мне сказали, вы утонули, — ни к селу ни к городу признался Петя.

— Не дождутся, — успокоил лихой знакомый.

— Кто не дождется? — с самонадеянностью ночного мотылька Петя захотел приблизиться к огоньку тайны.

— Никто не дождется, — кратко обрубил концы блондин. — Говори лучше, зачем в музей пришел.

Так я тебе все и рассказал, подумал Петя. И его прорвало. Все выложил он вагонному знакомому. И про то, как для дядюшки Мойла ломал компьютерные пароли, и про то, зачем в Москву ездил. И про миллион долларов за дневники Вавилова, и про «дело врачей», и про то, что, по сообщению израильтянина, шифром в сейфе является название эсминца, кормовое украшение которого висит над парадной лестницей музея.

— Это «Гангут», что ли?

— "Гангут", — вздохнул Пьеро, уже жалея, что выговорился.

Анатолий нехорошо прищурился, склонил голову и, глядя в упор в темные стекла Петиных очков, сурово порекомендовал:

— Не лез бы ты в эти дела, провайдер. Мой тебе совет. Если и дальше хочешь радовать мир своим существованием. Забудь о дневниках.

— Почему? — отступил на шаг компьютерщик, всеми фибрами души подозревая в знакомом нечестного игрока.

— По кочану.

Хутчиш облокотился на перила, жестом пригласив Петю сделать то же самое.

— Что ж мне с тобой, непоседой, делать... Площадка перед входом в зал находилась на втором этаже. Вниз вели две надраенные до блеска мраморные лестницы. Их белизну подчеркивали выкрашенные в цвет морской волны стены. А в пролете левой лестницы, прямо перед носом беседующих, помещался установленный вертикально экспонат нестандартного размера — десятиметровая, цвета хаки сигара первой советской баллистической ракеты Р-11ФМ. Привернутая к стальному боку табличка оповещала, что такими ракетами оснащались подводные лодки шестьсот одиннадцатого и шестьсот двадцать девятого проектов.

— Ничего себе дура, а? — кивнул Анатолий на экспонат. — Вот бы такой болванкой да по нашим супротивникам!

— А кто они, наши супротивники? — продолжал совать нос куда не следует отважный Петя. — Японцы, да?

Анатолий Николаевич сложил губы трубочкой и отрицательно покачал головой — дескать, никаких японцев больше и быть не может. Или это означало, что с японцами он уже разобрался?

Потом Хутчиш загадочно улыбнулся:

— Кажется, придумал.

— Что? — Петя решил добиться ответа хоть на один из вопросов.