Тайна Черной горы

Сначала Иван не поверил своим ушам. Такого не может быть! Он знал, что многие женатые и холостые парни тайно и открыто вздыхают по ней. Готовы ради нее горы своротить. Знал и то, что Валентина вела себя со всеми ровно и одинаково, никого не выделяя и не отмечая своим вниманием. Даже поговаривали, что у нее вместо сердца кусок льда. Но та доверительность, с которой были произнесены ею слова насчет «одного человека», отметали любые сомнения. Оказывается, такой есть. Находится где-то рядом. И возможно, Иван его знает. В этот момент Иван много бы дал, чтобы разгадать тайну ее сердца, ту тайну, к которой она перед ним чуть приоткрыла дверцу. И тут же сама ее захлопнула, переведя разговор на другую, деловую тему.

– Если ты действительно останешься и не уйдешь в горы, то тебе есть особое комсомольское поручение, – Валентина была снова деловой и при исполнении своих секретарских обязанностей, хотя все так же продолжала гладить его руку. – Только тебе можно такое поручить.

Вакулов сразу нахмурился.

– Не надо никаких поручений! Я обязательно уйду в свой маршрут, понимаешь ты это?

– Не сердись, Ванечка! Я же сказала, «если»!

– Никаких «если»!

– Ежик ты колючий, вот кто ты! – Валентина опять доверительно улыбнулась ему и заглянула в глаза. – Ты в какую сторону направляешься?

Идти в столовую и магазин ему расхотелось. Он стал тоже деловым и занятым человеком.

– Из конторы у меня только одно направление – к себе в камералку.

– Тогда нам по пути. Проводи меня до магазина.

Они расстались около обыкновенного сруба, на котором прикреплена вывеска. На куске жести, выкрашенной охрой, выведены темные коричневые буквы с белой обводкой, так что и в темноте можно прочесть о том, что перед вами не жилой дом, а торговая точка.

Иван не утерпел, посмотрел ей вслед, как она, стуча каблучками, поднималась по деревянным ступенькам крыльца. Платье на ней тоже колыхалось так красиво и свободно, что ему почудилось, будто он даже слышит легкий шум морского прибоя. Иван был, конечно, рад, что находится в такой чисто мужской дружбе с нею. Он так и подумал: «чисто мужской дружбе». Это считалось высшим баллом похвалы в его понимании человеческих отношений. И в то же время ему было немного грустно. Ему казалось, что жизнь проходила мимо, не увлекая его в своем потоке.

2

Камералка – длинное серое деревянное здание, крытое, как и многие дома поселка, тесом, чем-то похожее на первый взгляд на промышленное строение, на цех фабрики или местного заводика. Ничем не примечательное здание, в котором геологи-поисковики проводят бóльшую часть своего рабочего времени.

Люди, представляющие себе геолога лишь с молотком в руках и рюкзаком за спиной, да, как поется в модной песне, что он «солнцу и ветру брат», может быть, с большим трудом и недоверием поверят в ту простую истину, что представители этой самой бродячей романтической профессии три четверти года сидят под крышей дома, своей своеобразной конторы, названной камералкой, да прилежно скрипят перьями, работают с рейсфедером и циркулем-балеринкой, оперируют кисточкою, тушью и разноцветными красками. Геологи заняты важным делом: они составляют отчеты и рисуют многочисленные карты – геологические, маршрутные, обнаруженных полезных ископаемых и другие. Черно-белые и цветные, крупных и мелких форматов, часто и двухслойные, с прозрачными накладками, выполненными на кальке. И выходит, что геолог в году лишь три летних месяца шагает с молотком в руках и рюкзаком за спиной, а остальные девять – проводит за обычным канцелярским столом, такое получается соотношение.

И вот у Вакулова эти три долгожданных месяца отпадают, а самостоятельная работа на местности, мягко говоря, становится большим вопросом. Ивану искренне сочувствовали друзья-товарищи, такие же, как и он, геологи-маршрутчики. Но что ему их сочувствие, когда лето набирает полную силу и поисковые отряды один за другим уходят в тайгу, в глухие и такие желанные горные дебри Мяочана? А он вынужден сидеть на центральной базе, в пустующей с каждым днем все более камералке, да лишь мысленно проходить свой маршрут, к которому тщательно готовился и который выучил наизусть по своей полевой карте, наклеенной столярным клеем для крепости и прочности на дюралевый планшет.