Тайна двух океанов

Раздевшись, он потушил свет и улегся на койку, но долго не мог уснуть. В темноте слышны были его вздохи, он часто поворачивался с боку на бок, пока наконец затих. Сон его был тяжел и тревожен, но через четыре часа он проснулся достаточно свежим и бодрым. Одевшись и умывшись, он почувствовал себя совсем хорошо. Через два часа наступала его вахта: Ромейко был болен, и Горелов охотно освободил его на двое суток от работ, взяв их на себя. Горелов вышел из каюты и прошел в столовую. Там он выпил какао, плотно закусил и посмотрел на часы. Было ноль часов пятнадцать минут двадцать девятого июля; до смены вахт в машинном отделении оставалось еще пятнадцать минут. Горелов вышел из столовой и направился к центральному посту. Подойдя к его двери, он оглянулся: в коридоре никого не было. Слегка нажав на дверь, Горелов чуть отодвинул ее, заглянул в узенькую щель и довольно улыбнулся: как он и рассчитывал, на вахте опять был лейтенант Кравцов.

— Доброй ночи, Юрий Павлович! Уже вступили на вахту?

— Да, только что сменил старшего лейтенанта.

— Как идем?

— Отлично. Прямо на норд-вест.

— Приветствую от всей души этот курс. До чего душа рвется домой, передать трудно!

— Дело понятное. Не вы один…

— Пересечем экватор, а там уж совсем близко будет. До тропика еще далеко?

Лейтенант посмотрел на часы:

— Ровно через три часа будем там. Горелов вскинул глаза на часы:

— Ну, прощайте! Спешу сменить Козырева. Ромейко-то болен.

— Прощайте, Федор Михайлович!

Отпустив Козырева, Горелов прошел по всем находящимся в его ведении отсекам и камерам. В камере водородных баллонов он задержался. Один из них работал; его насос гнал по изогнутой трубе газ через газопроводные трубы к дюзам. Горелов подготовил к работе и соседний баллон, очевидно, не надеясь на автоматический переключатель. То же самое он проделал в соседней камере кислородных баллонов. Вынув из кармана небольшой открытый ящичек и сняв со стены герметически закрытый мешок, кое-какие инструменты, Горелов надел газовую маску, асбестовые перчатки и вошел в камеру газопроводных труб. В камере, пробравшись сквозь чащу горячих труб к левой стене, Горелов занялся сигнализационной системой. Сигнализатор давления газов он накрыл ящичком, вынул из мешка ленту размягченной резиновой прокладки и проложил ее под нижними краями ящичка. Жар в камере быстро схватил размягченную прокладку, и ящичек с сигнализатором внутри оказался герметически закрытым. Захваченный им воздух из камеры будет теперь неизменно сохранять свой прежний состав и прежнее нормальное давление. Какие бы изменения ни произошли потом в самой камере, заключенный в ящичке сигнализатор будет посылать на щит управления центрального поста одни лишь успокоительные сигналы.

Покончив с этой кропотливой работой, Горелов вынул из кармана плоскую металлическую коробку с мотком прикрепленных к ней тонких проводов. На плоской стороне коробочки виднелся под стеклом часовой циферблат и две стрелки. Из коробочки слышалось тихое ровное тикание часов. Горелов нажал кнопку на узкой грани коробочки и осторожно отпустил крышку. Под крышкой оказался простой аппарат старинных бензиновых зажигалок: фитилек, пропитанный бензином, и около него маленькое шершавое колесико, вращающееся над кремнем. Горелов завел часы и поставил стрелки на четыре часа пятнадцать минут. После этого он положил зажигалку на ящичек с сигнализатором внутри и соединил ее проводом с аккумуляторным шкафчиком от автономной сети освещения. Покончив и с этим, Горелов вышел из камеры.

Тяжело дыша, стирая пот со лба, он присел на стул в углу возле баллонов и посмотрел на часы. Стрелки показывали три часа тридцать минут. Посидев немного, Горелов вскочил и начал быстро ходить по узкому проходу между баллонами, потом опять сел, но через минуту снова вскочил и возобновил хождение по камере, то и дело поглядывая на часы. Без десяти четыре Горелов сорвался со стула, бросился к кнопке, открывающей дверь в газопроводную камеру, вывинтил ее фарфоровую головку, сломал под нею пластинки замыкания и ввинтил головку обратно в гнездо. Затем он кинулся к ранее подготовленному баллону с кислородом и соединил его трубу непосредственно с камерой, минуя газопроводные трубы. То же самое он сделал и с водородным баллоном в соседней камере. Потом присел на стул, вынул часы и напряженно, не сводя глаз, следил за движением стрелок над циферблатом. Ровно в четыре часа он вскочил со стула, закрыл краны в баллонах, посылающие газ в дюзы. Дюзы перестали работать, подлодка двигалась уже только по инерции.

Бледный, взволнованный, Горелов спешил через отсеки и камеры машинного отделения, по винтовой лестнице, по коридору — к центральному посту управления.

— Юрий Павлович! — задыхаясь, обратился он к лейтенанту Кравцову, стоявшему с встревоженным лицом у микрофона и готовившемуся кого-то вызывать. — Дюзы остановились! Что-то неладное с ними. Это работа вашего пиротехника, черт бы его побрал! Наверно, пемза и пепел набились в камеры сжигания. Дайте скорее пропуск на выход из подлодки. Надо немедленно прочистить их.