Тайна двух реликвий

– Держите! – Клара, наконец, выудила из потайного кармана несколько флаеров и протянула Мунину. – Это ваучеры на завтрак. У нашего музея договор с кафе, скидка пятьдесят процентов. Во-он там, видите вывеску?.. Рихтер думал, вы ещё спите. Он болеет и появится позже. А вас после завтрака ждут в музее.

Ещё бы Рихтеру не болеть после вчерашнего! Одинцову на ум пришла старая присказка – что русскому потеха, то немцу смерть, – но шутить над перебравшим археологом он не стал. Одинцов и сам недолюбливал коктейли, предпочитая патриотичный ржаной полугар или односолодовый виски. Даже сейчас, после холодного утреннего душа, остатки тяжести в затылке напоминали ему про пивную «Три святых короля». Неудивительно, что бедняга Рихтер до сих пор страдал от экспериментов с боевыми смесями.

– Простите, Клара… Вы не составите нам компанию? Я приглашаю! – вдруг выпалил Мунин, и Ева с Одинцовым в изумлении переглянулись: для историка такое выступление было смелостью необычайной.

– Мне на работу надо, – шмыгнув проколотым носом, ответила девушка. – Музей открывается в девять… – Она взяла самокат, развернула его в обратную сторону и с улыбкой добавила: —…а закрывается тоже в девять, и потом у меня два дня выходных.

– Да ты ходóк! – уважительно сказал историку Одинцов, вместе с ним провожая Клару взглядом.

– Хорошая девочка, – с особенным женским дружелюбием процедила Ева.

Дойдя до кафе, компания расположилась на уличной террасе. Завтрак со свежайшими домашними булочками заставил вспомнить Рихтера добрым словом. Но разговор не клеился: каждый думал о своём.

Мысли Мунина метались между прелестной посланницей из музея – и диссертацией, на которую в нынешней суете не оставалось времени. А додумался историк до того, чтобы работать в таком вот кафе – да хоть в этом самом! – как многие знаменитости. Материал большей частью уже готов, и кто сказал, что учёный обязан запираться в душном кабинете или архиве?! Здесь можно сидеть с макбуком с утра до вечера, прихлёбывать кофе, щедро заправленный сливками; щипать булочку с марципаном, строчить страницу за страницей в своё удовольствие – и ждать, когда у Клары закончится рабочий день, чтобы провести вместе ночь, и следующую, и следующую…

Ева прикидывала, когда ей удастся съездить в Дюссельдорф. Может, в то время, пока Мунин будет выступать перед учёными? От Кёльна дотуда рукой подать, всего километров пятьдесят, а Дюссельдорф – это не только столица соседней федеральной земли, это столица моды всей Германии. Дела делами, но разве может женщина не использовать такую возможность и не побывать в бутиках на Королевской аллее?!

Одинцов – единственный, кто знал правду о незавидном положении троицы, – размышлял о том, что главные ворота Израиля, через которые лежит быстрый путь в Германию, – аэропорт «Бен-Гурион». А там начеку хоть и заторможенные с виду, но достаточно бдительные сотрудники службы безопасности. Что придумают охотники, чтобы без помех провести в самолёт похищенного Бориса?

Одинцов знал, как в такой ситуации поступил бы он сам. Пожалуй, перед выездом заставил бы компьютерщика принять несколько таблеток. Или порошок. Что-нибудь безвредное, вроде витаминов. Но сказал бы, что это сложный яд медленного действия. И предупредил: если Борис начнёт кочевряжиться по дороге, в аэропорту или в самолёте; если станет привлекать внимание и мешать – он умрёт. Потому что яд делает своё дело, а укол с противоядием ждёт только по прибытии, например, в тот же Франкфурт. Напуганный неопытный человек предпочтёт поверить. Да и не напуганный поверит, и опытный тоже. Кому охота ценой собственной жизни проверять, обманули его или нет?!

Впрочем, Одинцов скоро прогнал мысли про Бориса. Так или иначе в ближайшие дни всё выяснится, а пока надо было думать о безопасности своей команды. Ева последнее время всё чаще капризничает. Мунин, того гляди, сболтнёт что-нибудь лишнее учёным во время лекции – или этой расписной девчонке из музея… За обоими нужен глаз да глаз!

После завтрака компаньоны вернулись к музею и с первыми посетителями вошли внутрь. Администратор встретил их в прохладном фойе. Он тоже обращался в основном к Мунину, признавая в нём коллегу.

– Директор хотел бы сам провести для вас экскурсию. Но мы ждём его несколько позже. А пока, вероятно, вам будет интересно познакомиться с особенной экспозицией, которая составляет гордость музея. Наша сотрудница вас проводит.

По вызову администратора, цокая невысокими каблуками лёгких туфель, к троице вышла девушка в строгом брючном костюме. Лишь по стрижке и пирсингу можно было узнать в экскурсоводе Клару. Ева профессиональным взглядом оценила её точёную фигуру, а Одинцов подмигнул зардевшемуся Мунину:

– Смотри-ка ты… Везёт же людям!

38. Про игру света и мысли

Экспозиция занимала просторный подвал музея, разделённый на залы. Серые каменные плиты пола напоминали о Кёльнском соборе, но никаких украшений здесь не было. Стены розовели кирпичом старинной кладки, а побелка зрительно увеличивала небольшую высоту сводчатого потолка.