Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»

Треснул дядин колпак.Треснул, только ветер подул.И стало ясно:Дядя был не дурак,

Дядя всех нас надул.Раздался клич: залатать колпак,Предпринимая необходимые меры,Но стало ясно: нет таких затрат,Чтоб залатать химеру.

А слуги дяди себе верны:И колпаки охраняют стойко,И затевают на последние штаныБольшую пере-пере-кройку [47].

Все те же слуги того же «дяди», те же совдеповские лидеры, лихо поменявшие окрас, чтобы только остаться у власти или хотя бы при власти… В разгуле «пере-пере-кройки» народ ничего не выигрывал, потому что тем, кто это «пере-пере» затеял, вовсе не нужно было оставить русских людей и Россию в выигрыше.

В воспоминаниях Владимира Талькова большое место уделено оценке тех переживаний, которые его брат вкладывал в свои песни, его отношению к тому омертвляющему, убивающему сознание воздействию, которое оказала на несколько поколений подряд пропагандистская машина совдепии.

«Игорь считал, что русский народ оглушен гигантской пропагандистской дубиной: у некоторых мозги вывернуты наизнанку так, что развернуть их в нормальное состояние теперь уже невозможно – это потерянная часть поколения, но остальным людям надо просто рассказать правду, и они прозреют В начале концерта он делал краткий экскурс в историю, чтобы люди настроились на определенный лад и поняли, что происходит на сцене. Он вспоминал времена, когда Россия была мощной державой, вспоминал доблестные подвиги нашего героического народа, давая людям ощутить национальные корни, тем самым доказывая, что русские люди не новый вид человечества, не бездуховная нация, не Иван-не-помнящий-родства, а Великая нация, имеющая Великое прошлое, и зрители, присутствующие на его концертах, как бы вновь обретали утраченную «связь времен». Ведь наши идеологи на протяжении многих десятилетий старательно делали из страны пастбище, ставили пастухов с бичами в руках, которые выгоняли и загоняли людей в стойла» [48].

Эта позиция неизбежно вела певца уже не к бунту, но к осознанному, бескомпромиссному восстанию против системы, которая, слегка видоизменившись и перекрасившись, по сути осталась той же и продолжала давить народ. Дав ему глотнуть вожделенной демократии, она тут же перевернула все с ног на голову, решительно расчертив границы: «Это вот, пожалуйста, можно, а это, извините, – нельзя!» И оказалось, что все то плохое, что худо-бедно пыталась «не пущать» к нам с Запада совдеповская «линия обороны», делая это плохое особенно соблазнительным, так вот это все можно. А то, чего хватало и в нашей собственной великой истории, это, простите, нельзя! Вредно! Разрешили, конечно, молиться и ходить в храмы, тут им деваться было некуда, но напустили при этом в страну такое количество мракобесов и лжепроповедников всех мастей, что разобраться рядовому человеку, что к чему, оказалось выше всяких сил!

И в этой бурлящей бездне демократического кошмара спасительными казались некоторым старые, надежные коммунистические столбы. У многих появилась ностальгическая тоска пускай по аду, но аду надежному, крепко огороженному от всяческих проникновений. (Не хочется напоминать не совсем пристойный анекдот. Но его, вероятно, многие помнят, так что достаточно привести последнюю фразу: «Тихо! Волну не гони! Не гони волну!»)

Монолог

В 1988 году «Взгляд» (комсомольский коллектив, реорганизованный в передовую перестроечную телевизионную программу) устроил серию сборных концертов во Дворце спорта в Лужниках. Называлось это действо «Взгляд» представляет».

Программа всеми силами завоевывала себе популярность, особенно старались «взглядовцы» завоевать молодежную аудиторию, поэтому артистов пригласили на концерт, конечно же, наиболее популярных. Позвали и Талькова.