Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»

А ведь мы все еще помним, как началась эта продажа России с молотка, как покупали и как продавали ее действительно за жалкие западные подачки, как воры всех мастей из бывших коммунистических и комсомольских вожаков всех рангов спешили купить по дешевке и продать подороже все, что стало вдруг «плохо лежать». Эта купля-продажа продолжается и по сей день, остановить ее оказалось куда сложнее, чем начать, да и большинство грабителей прочно утвердились на вольготных, надежно застрахованных всеми способами местах. Попробуй теперь скинь!

Правда, и Запад над нами уже не смеется. Ему, Западу, решить бы сейчас свои многочисленные проблемы и самому не ухнуть в яму под названием «валютный кризис», чтоб не показалась легким стрессом великая депрессия тридцатых годов.

Но вновь мысли певца и поэта не о каком-либо инородном идеале. Его идеал – Россия. Но не та, которой ее сделали адепты «Люциферовой звезды». Россия безбожников, по мнению Талькова, безумна, и это, пожалуй, самое горькое, но и самое точное ее определение.

И дальше еще более скорбно и еще более жестко:

Восьмой десяток лет омывают не дождитвой крест,То слезы льют твои великие сыныс небес, с небес…

Они взирают с облаков, как ты под игом дураковклонишься,То запиваешь и грустишь, то голодаешь и молчишь,то молишься… [44]

Этими песнями открывается период полностью авторского творчества Игоря Талькова, период, когда он пишет и тексты, и музыку своих песен, причем создает он их одновременно, не накладывая музыку на текст, как бывает чаще всего, и не сочиняя стихи к уже существующей музыке. Его песни рождаются сразу песнями.

Они очень разные, эти его песни гражданского содержания. Если «Господа демократы» – песня ритмичная, с четким отбиванием такта, то «Родина моя» написана в полностью лирическом ключе. Мягкая, плавно льющаяся мелодия, в которой ритм звучит как бы на втором плане, грустная, задумчивая, она легко запоминается (как, впрочем, почти все песни Талькова – в этом их особенность), ее, раз услышав, вольно или невольно начинаешь напевать про себя, и горькие слова входят в сознание вместе с тонкой грустью музыки.

И раз за разом в сознании с недоумением и обидой повторяешь:

Ты сошла с ума, ты сошла с ума!.

Увы, да!

Иной раз, слушая музыку Талькова, задаешься вопросом, применимо ли к ней вообще определение «рок-музыка»? По крайней мере, музыка других рок-бардов в основном жестче, тверже, и если в ней проявляется лиричность, то она более личная, больше «о себе» и «от себя». Когда все в том же интервью альманаху «Молодежная эстрада» Талькову был задан вопрос, почему он определил свое творчество именно в этом жанре, певец ответил:

«– Я себя так не называл. Это несколько лет назад сделали, анонсируя мои концерты, некоторые газеты. И потом название это как-то закрепилось за мной. Поначалу я смутился этим, но потом подумал – а почему бы и нет? Рок – это музыка протеста, а я протестую своей музыкой. И протест не обязательно выражать в «металлическом» стиле, это можно делать и под балалайку» [45].

Музыка протеста. Здесь, пожалуй, и возможно определить, нащупать то с годами все ярче выступающее отличие, которое выделяет музыку Игоря Талькова среди музыки прочих рок-бардов и всей современной музыки вообще. Да, рок родился именно как музыка протеста. Но против чего?

Протестные настроения всегда толкали молодежь, как на Западе, так и в России, к поиску активных форм самовыражения. Причем протест против убогости, лживости и лицемерия советского строя был, возможно, еще сильнее, чем против жестокости и пошлости строя капиталистического. Обе системы стабильно наживали себе противников в среде думающих, ищущих справедливости людей. Но так как психологическое давление и духовное насилие социалистической системы всегда было сильнее, а отношение к инакомыслящим много отвратительнее (на Западе диссидента объявляли врагом, у нас – отрицали самый факт его существования или, в лучшем случае, держали за сумасшедшего), то в СССР протестные проявления, с одной стороны, были скромнее и незаметнее (это было слишком опасно), а с другой, охватывали достаточно большое число людей.