Тайна императорской канцелярии

Ужин, более похожий на званый обед, был и в самом деле необычайно вкусён. На закуску предлагался салат из овощей, явно набранных в теплице. На первое блюдо густейшая уха из того самого закопченного котла, а на второе – запеченная в тесте рыба. Но начался ужин с содержимого внушительной зеленоватой бутыли, на добрую четверть заполненную какими-то травами и корешками.

– Очень, очень рекомендую попробовать! – налил всем хозяин по пузатой рюмочке. Держу этот самодельный ликёрчик только для самых торжественных случаев.

На всякий случай я вначале только лизнул содержимое рюмки. Но это и в самом деле оказался ликёр, вкусом и консистенцией чем-то напомнивший мне легендарный «Бенедиктин», который я как-то пробовал на чьём-то дне рождения. Пился он столь легко, что и первая и вторая и даже третья рюмка провалились в меня совершенно незаметно. Но вскоре от этого напитка за столом началось буйное веселье. Сандрин мигом вспомнила свои университетские проделки, Михаил неудержимо зафонтанировал довольно пошлыми анекдотами, а я начал хохотать над ними обоими чуть ли не до слёз. Относительно сдержанным оставался лишь хозяин дома. Он, правда, тоже улыбался и радостно нам всем подмигивал, но в разговоры старался не встревать. Единственное в чём он преуспел, так это в том, что постоянно подливал своё хитрое вино в наши рюмки и накладывал еду в тарелки. Мы блаженно сидели у очага ещё около часа, и только протяжный собачий вой, донёсшийся из-за окна, заставил нашего кормильца спешно вскочить с места.

– Пойду своего Ма́тина поскорее привяжу! – словно перед кем-то извиняясь проронил он, выскальзывая за дверь.

Как и когда мы закончили трапезу, я уже и не помню. Лишь открыв глаза поутру, я долго вглядывался в пробивающийся через щель лучик света, пытаясь вспомнить, где я есть, и что со мной вообще происходит. Наконец сообразив, куда мы приехали, и что пора бы приниматься за поиски клада, я с протяжным зёвом раскинул руки в стороны.

– Саша, – донёсся до меня голос Сандрин, – ты уже проснулся?

– Угу, – повернулся я в сторону её голоса, – а ты как отдохнула?

– Ой, просто отлично! Спала так, будто всю жизнь перед этим бодрствовала!

– Да, – подполз я к ней поближе, – на деревенском сене знатно спиться!

– Я вот что думаю, – вдруг прошептала она, в свою очередь придвинувшись столь близко, что её губы почти коснулись моего уха. Наш хозяин, этот как его… а, Мартынович, всё же странный человек! Ты не находишь?

– Может и странный, – мигом разомлел я от её мягких прикосновений, – но что с того? Во всяком случае, с виду он вполне нормально держится, я бы сказал даже дружелюбно. И готовит замечательно…

– Вот и я о том же, – не унималась она. То, что он умеет готовить, это само по себе не странно. У нас во Франции повара сплошь мужчины. Но ты помнишь, как он назвал свою собаку?

– Не-а.

– Он назвал её Ма́тин!

– И что? У моего приятеля тоже есть собака породы долматин!

– Это название породы, – возразила она, – а не имя! А слово «ма́тин» по-французски означает «сторожевая собака»! Выражение довольно-таки устаревшее и используется теперь редко, но это так.

– У тебя явно началась паранойя! – принялся я выбираться из поглотившего меня сена. Да, скорее всего, это простое совпадение. Подумаешь Ма́тин! Мой дядя свою собаку вообще звал «Кошёлка». Так и говорил: – Эй, Кошёлка, пошли в гастроном! Та тут же хватала авоську в зубы и бегом к двери.

– Авоська…, это что такое? – переспросила Сандрин, не устающая изучать причуды русского языка.

– Род небольшой плетёной сумки, – пояснил я, – нащупав свои джинсы. Раньше, в Союзе, они широко использовались нашим населением как средство для переноски покупок, особенно продовольственных.

В этот момент в дальнем углу шумно завозился Михаил, и наш разговор сам собой угас. Когда мы, помятые и всклокоченные выбрались на кухню, нас ждал приятный сюрприз. На столе, накрытые полотняными рушниками, стояли два больших блюда. В одном был остаток вчерашнего салата, а в другом нарезанная крупными кусками яичница с салом и чесноком.

– А где же наш хозяин? – выглянул я на веранду. Э-эй, Болеслав Мартынович, вы где?

Поняв, что хозяина вблизи веранды нет, я вернулся в предбанник и подёргал ту дверь, куда мы ещё не заходили. Но та оказалась заперта.

– Ну и ладно, – повернулся я в сторону кухни, – не очень-то и хотелось. Впрочем, он видно сам давно поел и хлопочет по хозяйству.

Утолив первый голод и помешивая ложечками любезно сваренный Сандрин кофе, мы начали обсуждать планы на день.

– Предлагаю немедленно плыть на большой остров! – понизив голос, предложил Михаил. Пусть он нас отвезёт туда часа на три, или даже на четыре. Скажем, будто хотим ознакомиться с местными достопримечательностями. А что, вполне нормальный предлог. Он кажется мне не слишком обширным. За три-то часа мы его исходим вдоль и поперёк, все камни осмотрим на предмет округлой метки.

– А что если он не согласится? – заволновалась Сандрин.