Тайна храма

Не торопясь, женщина рассказывала о своей жизни, о найденных записях деда и об ужасающих неурядицах, ворвавшихся в ее тихую, размеренную жизнь после этого. Эмма никогда не считала себя авантюрной. Она полагала, что у нее нет для этого достаточной уверенности в себе и внутреннего напора. Именно поэтому она так и не стала известным журналистом, каким хотела стать. В детстве она мечтала о приключениях, но они так и остались в ее фантазиях. А во взрослой жизни и мечтать перестала, стараясь всегда действовать осторожно и не привлекать к себе особого внимания окружающих. Эмма до сих пор не могла понять, как весь этот страшный детективный смерч мог обрушиться именно на нее, и как она решилась самостоятельно продолжить поиски, начатые дедом. Ведь до сих пор она даже никогда не покидала территорию Соединенных Штатов.

Дорохов внимательно слушал, полулежа у пылающего очага. Время от времени он машинально подкидывал в огонь мелко порубленные сучья, горкой сложенные рядом с ним, и странным образом кивал, будто одновременно вел невидимый разговор с самим собой. Что-то влекло его к этой женщине. Он чувствовал, что по каким-то непонятным ему причинам хочет быть все время рядом: следовать за ней или наоборот направлять. Он попытался разобраться в своих неожиданных ощущениях. С одной стороны, конечно, приятно играть роль этакого «гуру», который открывает глаза наивной американке на факты и истины, давно ставшие прописными для него самого. К тому же Эмма порадовала его своей способностью воспринимать новую информацию — сходу ничего не отрицала и на своем не настаивала, как он ожидал поначалу. С другой стороны, он мог просто увлечься ее таинственной историей, и со свойственным ему азартом искателя хотел докопаться до причин случившегося. Но было что-то еще, какое-то новое ощущение или желание, которое он пока не мог для себя никак определить.

Размышляя таким образом и одновременно слушая Эмму, он ни разу не перебил ее и лишь после того, как она умолкла, в изнеможении откинувшись на подушки, прямо спросил, может ли он ознакомиться с таинственными мемуарами. Эмма без колебаний протянула ему свой телефон.

* * *

В маленьком, замызганном Иерусалимском кафе сидел молодой человек лет тридцати. Устроившись в глубине зала, он явно кого-то ждал. Посетителей было немного, и место было выбрано удачно. Отовсюду слышалась приглушенная арабская речь.

— Рад тебя видеть, Абу! — по-арабски приветствовал сидящего грузный мужчина. — Все- таки тебе понадобилась помощь братьев.

— Да, Дауд! Эта американка исчезла в мусульманском квартале. Я упустил ее. С ней в первый день был арабский подросток, он навязался ей гидом по городу. Сегодня ее сопровождал белый, вместе с ним она и пропала.

— Ну, если в нашем квартале, то я постараюсь помочь, — успокоил собеседника Дауд. — Ты сообщил шейху?

— Я его снова подвел, но он не сомневается, что Аллах, укажет нам путь.

— По-другому и быть не может.

* * *

Эмму разбудил ворвавшийся в палатку свежий воздух, к своему удивлению, она увидела сидящего у открытого входа Дорохова.

— Вы уже пришли будить меня? — заспанным голосом пробурчала она.

— Да, не мог дождаться утра, — возбужденно начал мужчина. — Рукопись вашего деда — ценнейший документ.

— Виктор, вы не спали, — глядя на горящие красные глаза Дорохова, прошептала Эмма.

— Да разве можно заснуть, прочитав эти удивительные записки! Ваш дед общался с самим Эйнштейном, а прадед — с легендарным Шеффером. Фантастика, но в записях говорится о поиске таинственных порталов, мне это очень интересно, но, правду сказать, тема для меня новая. И, наконец, Иван Максимов, знаменитый советский исследователь, как говорят, близкий друг Сталина. Я немного знаком с Георгием Ивановичем Максимовым, сыном известного ученого. После смерти отца он стал довольно популярным журналистом и лектором. Но самое главное не это. Я попытался разобраться, и, мне кажется, нет, я уверен, что упомянутый священный город это не Иерусалим.

— Но в записях ясно сказано о Иерусалиме! — изумленно воскликнула Эмма.

— Я попробую объяснить. Но это непросто. Вы сейчас умывайтесь, завтракайте, а я зайду через час, и мы продолжим.

Освежившись прохладной водой, Эмма приступила к завтраку. На удивление, никакой национальной еды на столике не было. Пластиковые стаканчики фабричных йогуртов, упаковка мюсли, кувшин безвкусного пастеризованного молока и много, много фруктов.

Странное чувство охватило ее. Она увидела себя как бы со стороны. Она не выглядела несчастной, загнанной в далекую пустыню женщиной. Несмотря на то, что ее привычный и такой знакомый мир рухнул, Эмма этим нисколько не была угнетена. Все эти годы она жила как все. Устремления и уклад жизни мало отличался от тех людей, кого она знала, ее знакомых, коллег и соседей.