Тайна Клумбер-холла

– Это стук подметок человека, бегущего к нашему дому, – отвечала сестра, и, вдруг утратив последние остатки самообладания, рухнула на колени у стола и начала молиться вслух с неистовым жаром, продиктованным сильным, непреодолимым страхом. Время от времени она срывалась на полуистерические всхлипы.

Теперь уже я мог различить звук, доносящийся извне, достаточно ясно, чтобы убедиться, что Эстер не подвела ее чуткая женская интуиция, и это действительно был бегущий человек.

По мере его продвижения по проезжей дороге стук подметок становился всё громче и отчетливей. Должно быть, это гонец со срочным сообщением, подумалось мне, поскольку на своем пути он не делал остановок и передышек.

Быстрый, гулкий топот внезапно сменился приглушенным шорохом. Он, очевидно, достиг места, где на днях на участке площадью в сотню ярдов или около того был насыпан песок. Через несколько мгновений, однако, бегун вновь выбрался на твердую почву. Его летящие шаги всё приближались и приближались.

Он сейчас уже должен быть в самом начале переулка, подумал я. Побежит ли он дальше по дороге? Или свернет в Брэнксом?

Едва эта мысль успела промелькнуть в моем сознании, как изменившийся звук шагов возвестил о том, что бегущий человек завернул за угол, и пунктом назначения, стало быть, является дом лэрда.

Бросившись к воротам, я достиг их как раз в тот момент, когда ночной посетитель стремительно распахнул калитку и без сил упал в мои объятья. В лунном свете я разглядел, что это не кто иной, как Мордаунт Хэзерстоун.

– Что случилось? – вскричал я. – Что-то не так, Мордаунт?

– Мой отец!.. – выдохнул он. – Отец!

Мордаунт потерял шляпу, пока бежал. Глаза его расширились от ужаса, а лицо было бледным, как у покойника. Он сжал мои плечи, и я явственно ощутил, как дрожат и трясутся его руки от сильного нервного возбуждения.

– Вы слишком измучены, – сказал я, проводив его в гостиную. – Передохните немного, прежде чем начнете говорить. Ну же, старина, успокойтесь, мы ваши лучшие друзья, и мы с вами.

Я уложил гостя на нашу старенькую софу, набитую конским волосом, а Эстер, чьи страхи улетучились, как ветер, едва только потребовалось перейти к практическим действиям, плеснула в стакан немного бренди и подала Мордаунту. Спиртное произвело на него благотворное действие, ибо румянец стал возвращаться на его бледные щеки, а в глазах появилось осознанное выражение.

Мордаунт сел прямо и взял обе руки Эстер в свои. Он был похож на человека, который только что пробудился от дурного сна и желает удостовериться в том, что на самом деле находится в безопасности.

– Ваш отец? – заговорил я. – Что с ним?

– Он ушел!

– Ушел! Как!

– Да, он ушел, и с ним капрал Руфус Смит. Мы их больше никогда не увидим.

– Но куда они направились? – вскричал я. – Это недостойно вас, Мордаунт. Какое право мы имеем здесь рассиживаться, позволяя нашим личным чувствам захватить нас, в то время как еще есть шанс выручить вашего отца из беды. Поднимайтесь, старина! Давайте последуем за ним. Скажи мне только, в каком направлении он скрылся.

– Всё бесполезно, – отвечал юный Хэзерстоун, закрыв лицо ладонями. – Не упрекайте меня, Уэст, вы ведь не знаете всех обстоятельств. Что можем мы противопоставить ужасным и неведомым силам, которые действуют против нас? Этот дамоклов меч уже довольно долго висел над нами, и вот теперь он обрушился на наши головы. Господи, спаси нас и помилуй!

– Да скажи же, во имя неба, что стряслось? – потребовал я, приходя в возбуждение. – Никогда не следует отчаиваться.

– До рассвета мы всё равно ничего не сможем предпринять, – отвечал Мордаунт. – Когда рассветет, мы сможем попытаться обнаружить какие-нибудь следы. Сейчас это безнадежно.

– А как насчет Габриелы и миссис Хэзерстоун? – спросил я. – Мы ведь могли бы увезти их из Клумбер-холла, не мешкая? Ваша бедная сестра, должно быть, обезумела от ужаса.

– Она ничего не знает, – отозвался Мордаунт. – Она спит в другой части дома, и ничего не видела и не слышала. Что до моей бедной матушки, то она уже так долго живет в беспрерывном ожидании катастрофы, что произошедшее не явилось для нее неожиданностью. Она, конечно же, охвачена горем, но предпочла бы, я думаю, побыть одна. Ее спокойствие и самообладание должны служить мне достойным примером для подражания, но я от природы чрезмерно впечатлителен, и эта катастрофа, свалившаяся на нас после длительного периода напряженного ожидания, на какое-то время совсем лишила меня рассудка.

– Коль скоро мы не сможем ничего предпринять до утра, – сказал я, – у вас есть время, чтобы рассказать, что же, собственно, произошло.