Тайна корабля

– Лоудон, говорю вам, я бы заплатил кровью за эти деньги! – воскликнул мой друг с почти дикой энергией и свирепостью. – Дали на девяносто дней; я не мог выпросить ни одного дня больше, ни одного дня. Если мы пустим в ход это дело, Лоудон, вам придется отправиться и самому взяться за него. Я останусь, конечно, мне необходимо остаться и бороться со здешними затруднениями, хотя очень хотелось бы поехать. Я бы показал этим жирным скотам матросам, что такое работа; они бы еще и на палубу взобраться не успели, как я бы уже осмотрел разбитое судно от кормы до носа. Но вы справитесь с делом, Лоудон; я полагаюсь на вас. Вы должны торопиться. Через три месяца шхуна должна быть здесь со всем добром, или мы прогорели!

– Обещаю приложить все старания, Джим; буду работать изо всех сил, – сказал я. – По моей вине вы взялись за это дело, и я постараюсь выручить вас. Но вы говорите: «Если мы пустим в ход это дело». Да разве у нас есть выбор?

– К этому я и перейду теперь, – отвечал Джим. – Не то, чтобы я сомневался в таком помещении наших капиталов. Не упрекайте себя; вы проявили здоровый деловой инстинкт; я всегда знал, что он у вас есть, – ну, вот он и сказался. Я думаю, что эта бестия адвокат знал, что делает, и ему смертельно хотелось перебить у нас. Нет, дело выгодное; и не то меня тревожит, а трехмесячный срок и затруднения, которые я встретил по части кредита. Я занимал везде, где мог, выпрашивал, клянчил… Я думаю; кроме меня не найдется во всем Фриско человека, – воскликнул он с внезапным порывом восхищения самим собою, – который бы сумел добыть последние десять тысяч! Есть еще и другая вещь. Я думал, что вы можете продать опиум мелкими партиями по островам, что безопаснее и выгоднее. Но ввиду трехмесячного срока вам придется плыть прямо в Гонолулу и воспользоваться пароходом. Я попытаюсь хоть сколько-нибудь помочь вам там; я поговорю с человеком, который собаку съел в этих делах. Высматривайте его внимательно, когда будете у островов, так как он может захватить вас на море в вельботе или паровом баркасе и доставить доллары прямо на борт.

То, что я согласился, хотя бы при таких обстоятельствах, когда наше состояние висело на волоске, сделаться контрабандистом, да еще по части опиума, показывает, до чего я опустился морально за время моего пребывания в Сан-Франциско. Как бы то ни было, я согласился, и притом молча, без протеста, хотя не без угрызений совести.

– А предположите, – сказал я, – что опиум запрятан так искусно, что мне не удастся его найти.

– Тогда вы останетесь там, пока не изрежете бриг в мелкие щепочки перочинным ножом! – крикнул Пинкертон. – Опиум там, мы это знаем; и он должен быть найден. Но все это только одна тетива на нашем луке, – хотя, говорю вам, я прежде всего принялся за это дело, как будто это наша главная надежда. Первое, что я сделал, прежде чем собрал хоть один цент, – и когда у меня уже явилось в голове другое соображение – был наем шхуны. Это «Нора Крейна» водоизмещением в шестьдесят четыре тонны, что совершенно достаточно для нашей цели, раз рис испорчен, и самое быстроходное судно этого тоннажа в Сан-Франциско. За премию в двести долларов и ежемесячную плату в триста она поступает в мое распоряжение; жалованье и провизия составят еще четыреста. Команда начала выгрузку (судно отчасти было нагружено) два часа тому назад, а в то же время Джон Смит получил распоряжения насчет заготовки провизии. Это я называю делом.

– Правильно, – сказал я, – но другое соображение?

– Вот оно, – отвечал Джим. – Вы согласны сомной, что Беллэрс был готов поднять выше?

Я понял, куда он метит.

– Да, – сказал я, – да и почему бы ему не поднять? Так вы на это и рассчитываете?

– На это и рассчитываю, Лоудон Додд, – подтвердил Джим. – Если Беллэрс и его патрон желают купить у меня, я к их услугам.

Внезапная мысль, внезапный страх мелькнули в моей душе. Что, если я был прав? Что, если моя ребяческая шутка напугала патрона, заставила его бежать и, таким образом, отняла у нас случай? Стыд сковал мои уста; я инстинктивно как будто в рот воды набрал, не сказав ни слова о своей встрече с Беллэрсом и о том, как я узнал адрес на Миссион-стрит, продолжал разговор.

– Без сомнения, пятьдесят тысяч долларов были первоначально назначены, как круглая сумма, – сказал я, – или, по крайней мере, Беллэрс предполагал это. Но в то же время возможно, что это была крайняя сумма; а чтобы покрыть издержки на наем шхуны, в которые мы уже вошли, – я отнюдь не упрекаю вас; я понимаю, как необходимо быть готовым к тому и другому исходу, – нам потребуется довольно большая прибавка.

– Беллэрс пойдет до шестидесяти тысяч; я уверен в этом, а если умеючи взяться за дело, то и до ста, – возразил Пинкертон. – Вспомните конец аукциона.

– Таково и мое впечатление, что касается Беллэрса, – согласился я, – но для меня вопрос, не ошибался ли сам Беллэрс, и не была ли та сумма, которую он считал только круглой цифрой, действительно крайней суммой?