Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая

«Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике. Поэтому тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить».

«Кто — еще до сражения — побеждает предварительным расчетом, у того шансов много; кто — еще до сражения — не побеждает расчетом, у того шансов мало».

Далее они выработали тактику сбора войска. Первым делом было решено пригласить участвовать в походе дерзкого смельчака-поэта Синь Ци-цзи, который писал свои «цы» о трусости императорского двора, бросившего Кайфын на растерзание кочевников и оплакивавшего участь тех, кто должен был жить под властью чжурчжэней. В 1163 г. он предпринял дерзкий поход в стан чжурчжэней, чтобы отомстить предателю за убийство своего друга- военачальника.

Незадолго до этого Синь, влившись со своим отрядом в армию «Верности и справедливости», действовавшую в Шаньдуне под командованием полководца Гэн Цзина, стал его ближайшим соратником. Однажды Синь по заданию Гэн Цзина выехал из лагеря. В его отсутствие в армии вспыхнул мятеж. Заговорщики убили полководца и переметнулись на сторону противника. Узнав об этом, Синь сколотил небольшой отряд и под покровом ночи совершил дерзкий рейд во вражеский стан. На глазах у растерявшегося неприятеля он схватил, «как перепуганного зайца», главаря мятежников, пировавшего с чжурчжэнями, доставил в южносунскую столицу и здесь собственноручно казнил. Однако теперь Синь больше сидел в кабаках или васах[11] и своими стихами привлекал многих недовольных политикой двора.

Ши вместе с монахом-Учителем решили после первой стражи, в семь часов вечера, отправиться в кабак, где любил бывать Синь.

Ослепительный белый скакун в боевой экипировке гордо посматривал на обезумевших прохожих, падающих ниц перед Наисветлейшим Ши. Монах-Учитель следовал рядом на огненно-рыжем жеребце. Город тысячи дворцов и полутора миллионов домов жил своей вечерней жизнью. Остались позади многоярусные пагоды, живописные беседки, книжные лавки и каченные библиотеки, цзяофан — музыкальная школа, дома вельмож в несколько этажей.

Около кабака «Красный фонарь» они остановились. Стоя у ворот, монах-Учитель попросил передать Синю, что к нему приехал Наисветлейший Ши, чтобы пригласить его, Синя, принять участие в походе против чжурчжэней. Однако тот в пьяном угаре наговорил много обидного и не пожелал выйти, сказав, что пусть сунский выродок встанет перед ним на колени, только тогда он пойдет под его знамена.

Ни один мускул на прекрасном молодом лице не дрогнул. Ши бросил соболью накидку на землю под копыта своего коня и потянул за поводья, уговаривая коня встать на колени. Умное животное встало своими нежными, тонкими коленями на соболью накидку, грациозно изогнув шею. Люди стали собираться на площади перед кабаком. Невероятная тишина царила вокруг. Обезумевшие и упавшие ниц простолюдины в пеньковых одеждах замерли в священном страхе перед Наисветлейшим Ши. В это время повисшую над площадью тишину взорвал голос Ши, которому могли бы позавидовать самые голосистые монахи. Под мелодию «моюэр» он начал декламировать стихи Синь Ци-цзи, написанные им в год цзихай[12] на банкете в беседке Сяошаньтин по случаю перевода Синя на должность распорядителя продовольствием из провинции Хубэй в провинцию Хунань.

— Опять дожди

И бесконечный ветер!

Каким же надо

Обладать терпеньем!..

Весна готова

Раствориться в лете,

Живет она Последние мгновенья.

Ее прошу я

Не спешить с уходом,

Как жаль, что было Раннее цветенье!

Теперь вдвойне,

Когда под небосводом

Сонм лепестков

Проносится в смятенье.

Постой, весна,

Не уходи! Куда ты?

Я слышал — травы

Разрослись стеною.

С пути собьешься —

И не жди возврата!

Молчит весна,

Не говорит со мною.

Но мне видны

Весенние приметы

В тенетах,

Заплетенных под стрехою.

Они пух ивы

С самого рассвета

К себе влекут

Незримою рукою.

Боль одиночества

С тоской его бескрайней!

Я тишины

На башне не нарушу.

Что там увидишь?

Ивы лишь в тумане

Да луч заката,

Леденящий душу!